Гнев ангелов

Мальчик устроился возле большой деревянной крепости и принялся играть с оловянными солдатиками. Среди них попадались пешие и конные рыцари, все в искусно раскрашенных мундирах. Флорес купила их ему в Праге, в киоске на Староместской площади. Продававший их мастер изготавливал также образцы средневекового оружия, латные рукавицы и шлемы, но ее внимание привлекли именно солдатики. Женщина выложила за них кучу денег: долларов шестьдесят или семьдесят в общей сложности. Мальчику в то время исполнился всего годик. Он жил под присмотром няни в Бостоне, и Дарина впервые оставила его после рождения, отправившись в Чехию, чтобы пройти по следам его предыдущей жизни. Она знала лишь, что в этой стране он провел завершающие дни и испустил последний вздох, пребывая в иной форме, перед началом новой жизни в другом обличье. У него стерлись воспоминания о тех днях, и поэтому он не мог вспомнить, от какой раны умер. Память могла вернуться с годами, но Дарина надеялась сама раскопать какие-нибудь сведения относительно произошедших там событий. Ей ничего не удалось обнаружить: их враги слишком хорошо замели следы.

Однако терпения ей хватало, и со временем мальчик будет отомщен.

Ее удивляло, как старая и новая сущности могут сочетаться внутри него. Сейчас он, как обычный ребенок, увлеченно играл с солдатиками, но тот же самый мальчик помог ей до смерти замучить Барбару Келли. В такие минуты верх брала его древняя натура, и он, казалось, с изумлением взирал на тот ущерб, что наносили его детские ручки.

Включив ноутбук, Флорес проверила почту и начала прослушивать сообщения, оставленные на разных телефонах. На основных номерах не обнаружилось ничего стоящего, и с некоторым удивлением она услышала сообщение, оставленное на одном из самых старых номеров, который использовался для совершенно исключительного и почти забытого дела.

Это сбивчивое поначалу послание произносил неразборчивый голос. Похоже, кто-то изрядно выпил, возможно, даже накурился марихуаны.

«Э-э… привет, есть тут одно сообщение для… гм-м… Дарины Флорес. Вы меня не знаете, но когда-то вы приезжали в Мэн, к нам в Фоллс-Энд, и спрашивали о самолете…»

Отставив стакан, женщина выслушала все сообщение. Никакого имени ей не оставили, только номер, но если звонивший не выбросил телефон после звонка ей, то установить имя владельца не составит труда. Флорес прокрутила сообщение еще разок, внимательно обдумывая каждое слово, отмечая неуверенность, выразительность и интонацию. Прежде на этот номер поступало множество дурацких бестолковых посланий. Разочарованные мужчины воображали, будто могут чем-то соблазнить ее; парочка записей звучала как пьяный бред; анонимные звонки от разъяренных женщин ограничивались тем, что ее обзывали стервой, шлюхой и прочими, еще более смачными, словечками. Она никому не ответила, но запомнила всех. Дарина обладала исключительной памятью на голоса, но не смогла вспомнить, чтобы хоть раз слышала последний голос.

В этом сообщении имелись особые детали, отрывочные сведения и описания, которые подсказали ей, что оно достойно внимания и что, быть может, очередная поездка не окажется пустой тратой времени. Этот голос не врал; кое-какие подробности мог знать только тот, кто действительно видел самолет, а одна подробность вообще заставила ее затаить дыхание.

Пассажир. Звонивший упомянул о пассажире.

Женщина встала с кресла и направилась в ванную. Тусклый ночник горел у выхода из туалета, далеко от большого зеркала, которое мальчик занавесил полотенцем. Войдя в ванную, Дарина включила яркий свет, потянулась к полотенцу и почувствовала, как ребенок взял ее за руку. Она глянула на него, и ее тронуло выражение озабоченности на его лице. Волнуется и нервничает.

— Не переживай, — сказала она. — Я хочу взглянуть.

Он убрал руку. Она сняла полотенце с зеркала. Несмотря на повязки, ужасающие повреждения лица были очевидны.

Дарина Флорес заплакала.

Глава 20

Уолтер Коул удобно устроился в кресле с кружкой пива в руке. Возле ног разлеглась собака. После нашей последней встречи он несколько располнел, и в шевелюре добавилось седых волос, но в нем еще можно было с легкостью узнать моего первого коллегу по детективной службе, чья семья утешала меня, когда я лишился своих родных. Его жена Ли, открыв дверь, встретила меня поцелуем и объятиями, напомнившими о том, что в их доме для меня всегда найдется местечко. Когда-то давно я отыскал их дочь, которая, подобно ребенку из волшебной сказки, заблудилась в лесу и попала в лапы чудовища. По-видимому, Ли считала, что с тех пор находится передо мной в неоплатном долгу. Сам же я полагал это скромной платой за то, что они поддерживали надежду в человеке, вынужденном увидеть безжалостно изуродованные тела его жены и дочери. Сейчас мы сидели лишь на пару с Уолтером и его зевающей собакой, от которой слегка попахивало попкорном.