Гнев дракона. Эльфийка-воительница

Белый волк склонил голову набок и бросил на нее лукавый взгляд.

— Иногда. А теперь идем! Ты не единственная, о ком я тревожусь этой ночью.

Она неуверенно подошла к нему. Он был почти ростом с пони. Девушка медленно протянула руку и погладила волка. Шерсть была мягкой, как шелк. Шайя ухватилась за его шею, села на существо, и в следующий миг ей показалось, словно звезды устремились ей навстречу — настолько быстро взмыли они в ночное небо.

Казалось, словно волк мчится вместе с бурей. Они неслись на восток, навстречу рассвету и горам. Но свет на горизонте не появился. Звезды неподвижно стояли на небе.

Белый волк стал замедляться. Перед ними в небе возвышалась огромная гора. Они приземлились на узком, покрытом снегом кряже. Ветер сдувал снег с гребня горы. Это движение тоже было застывшим. Они шли по свежему снегу, не проваливаясь. Глубоко под снегом Шайя заметила сваи, на которых развевались пестрые флаги. У коновязи стояли две лошади. И, наполовину скрытый под застывшим на ветру флагом, на коленях стоял человек.

— Зачем ты привез меня сюда?

Волк не ответил. Не обращая на нее внимания, продолжал спускаться в долину.

Наконец они добрались до стоявшего на коленях человека. Это был мужчина, одетый в лохмотья. С седла небольшой лошади свисал колчан с наконечниками из окислившегося серебра, которые использовали степные всадники для охотничьих луков и стрел.

Только теперь Шайя заметила, что на столбах развеваются не флаги. Там были привязаны предметы одежды и шарфы. Некоторые растрепались, выцвели на ветру, от непогоды. Другие выглядели новее. Это была детская одежда. Стоявший на коленях мужчина сжимал в руках красный шарф. На щеке его сверкала слеза. Лицо его было похоже на застывшую печальную маску.

— Он охотник. Три зимы тому назад он был здесь на охоте. Преследовал снежного леопарда. У него было три дочери. Старшей было четырнадцать. Можно было уже выдавать замуж. Его жена умерла во время родов шесть лет тому назад, когда на свет появилась его младшая. Другой жены он себе больше не взял. Был хорошим человеком. Не распутничал, не пил. Все отдавал дочерям. Хотел, чтобы они всегда были рядом с ним. Они сопровождали его во время охоты. Он отыскал это место, чтобы разбить шатер. Девочкам хотелось остаться в долине. Старшая собиралась постирать у реки. Но они, как обычно, уступили мягкой настойчивости отца. Подойди к нему, Шайя. Прикоснись к нему. Он не призрак. Человек из плоти и крови.

— Я… — Она колебалась.

— Он не заметит этого. Иди.

Она провела рукой по его заскорузлым густым волосам. Коснулась кончиками пальцев морщин, оставленных на его лице тревогами. На ее указательном пальце осталась одна слезинка. Она была теплой. Шарф в руках охотника был из тонкого сукна. Его же собственная одежда была штопанной и изношенной. Сапоги держались на заплатах и кожаных ремнях.

— В погоне за леопардом он позабыл обо всем на свете. Мог думать только о дорогой шкуре и о том, что подарит своим дочерям. Старшей полюбилось ожерелье из красных кораллов, которое видела у бродячего торговца. Он посмеялся над ее страстью к ненужным безделушкам, но втайне решил подарить ей такое ожерелье на Новый год. Поднимаясь все выше и выше в горы, он думал о красных кораллах, устремив взгляд на след леопарда. Он не заметил, что стало слишком жарко для весеннего дня. Только уже когда услышал лавину. Весь склон, на котором мы стоим, пришел в движение. Того места у реки, где хотела остановиться его старшая, лавина не достигла.

Он искал их более четырнадцати дней. Но ничего не смог найти. Ни обрывков юрты. Ни детали упряжи. Сотни ям вырыл он в снегу. Иногда ему казалось, что он слышит, как его дочери перешептываются между собой. Он приходит сюда при любой возможности. В надежде, что его дети еще живы. Где-то здесь, под снегом и льдом. И он думает, что им страшно холодно, потому что в тот теплый день они не надели плотные куртки. Меняя шкуры, он берет ровно столько соли и пшена, сколько нужно ему для жизни. Все остальное он тратит на детскую одежду, которую приносит сюда.

Шайя глядела на развевающуюся на шестах одежду. На подбитые мехом варежки. Плотные сапоги, почти наполовину утонувшие в снегу. Длинные платья. Теплые куртки. Часто — пестрые и вышитые. Ее внимание привлекло что-то красное, похожее на свежую кровь. Это висело на самом длинном шесте. Она подошла ближе. Стряхнула снег. Это было ожерелье из кораллов. Девушка проглотила слюну. С трудом борясь с подступившим к горлу комком, поглядела на мужчину, стоявшего на коленях в снегу. Нос его был красно-синим от холода. Швы варежек наполовину расползлись. У него было худое, заросшее щетиной лицо, на котором больше не осталось места для улыбки.

— Как ему можно помочь?

— Никто не может ему помочь, Шайя. Даже я не могу вернуть ему то, что он потерял. У него есть прекрасные воспоминания. Иногда это все, что нам остается. Когда-то у тебя были варежки, подбитые мехом волчат. Он убил тех волчат.

Шайя вспомнила. По краю варежек были вышиты красные цветы. Она носила их три зимы, пока ее руки не стали безнадежно велики для них.