Гнев Гефеста

— Уже легче, — обрадовался Скоросветов. — Подножие лесистое, надо выбрать поляну. Там и вовсе затишье.

Такая поляна вскоре была найдена. Штурман еще раз промерил ветер. Скоросветов проверил и внес поправку. Молоденький лейтенант покраснел, хотел было возразить, но сдержался.

— Давай пристрелочный! — властно скомандовал Скоросветов. Он полностью завладел инициативой и распоряжался штурманом как своим подчиненным.

Игорь наблюдал из иллюминатора за спускаемым ярко-оранжевым куполом пристрелочного парашюта, пока он не опустился точно на поляне. Батуров поднял большой палец:

— Понял? Снайперский глаз у нашего начлиса.

Ан-12 круто развернулся, и Скоросветов дал команду испытателям приготовиться.

Игорь и Андрей поправили лямки подвесной системы тяжелых и больших рюкзаков: там, кроме аппаратуры, находились продовольствие, спальные мешки и всякие другие мелочи, необходимые в горах.

К люку подошел Андрей — на этот раз он прыгал первым, — Игорь стал к нему вплотную.

Штурман подал сигнал.

— Пошел! — подхватил Скоросветов.

То ли расчет оказался неточным, то ли ветер изменил скорость и направление — в горах и такое случается, — но испытатели вскоре поняли, что на поляну не попадут: их понесло в другую сторону. Они начали было скользить, но создалась угроза попасть на острые скалы. А при таком ветре это было небезопасно, и пришлось отказаться от затеи.

Чем ниже они спускались, тем сильнее кружил их воздушный поток. У подножия горы ветер снова изменил направление и понес их над долиной.

Приземлились они на крохотной площадке крутого склона соседней горы. Игорь погасил купол, отстегнул лямки рюкзака. Андрей, опустившийся в двух десятках метров от него, привалился к каменной глыбе и сидел неподвижно.

Самолет сделал над ними круг, покачал крыльями и улетел.

Игорь собрал парашют, придавил его камнем, проверил аппаратуру — она была в порядке, — а вот портативный передатчик оказался разбитым. «Обойдемся», — не стал Игорь расстраиваться и подошел к другу. Андрей встал, пнул ногой купол.

— Постыдись, — урезонил его Игорь. — Лучше поцелуй кусок этой материи, которая спасает жизнь.

— И занесла нас в тартарары, — дополнил Андрей.

— А чем тебе здесь не нравится? Посмотри, какая красота. Романтика!

— Романтика: иди туда, не знаю куда. Это сколько же нам теперь топать?

— Километров десять, не менее.

Андрей присвистнул.

— Вот это прогулочка! Верблюд язык высунет.

— Благодари своего благодетеля врио за снайперский глаз. Штурман постеснялся ему перечить, а он рад стараться…

— Ты это зря. Скоросветов тут ни при чем. Тут сам бог не рассчитает — вон как крутит. — Андрей достал папиросы, спички.

— Не насилуй свои легкие дымом, им еще придется попыхтеть, — предостерег Игорь и протянул другу карамельку. — Возьми лучше вот это.

Андрей послушно выплюнул папиросу, взял конфету.

Они спрятали парашюты, надели рюкзаки и двинулись в путь. На спуск с горы и преодоление долины ушло около часа. Это был самый легкий участок, а они уже вспотели и дышали тяжело, как загнанные лошади. Склон горы, по которой предстояло подниматься, начинался с густых зарослей акации, боярышника и других деревьев с длинными и кручеными, как у лианы, ветвями, и они с трудом отыскали еле приметную, давно не хоженную тропинку. Отдохнули минут десять, и Андрей заторопился:

— К вечеру надо добраться.

Идти было трудно. Колючие ветви цеплялись за рюкзаки, царапали лицо и руки. Тропинка петляла то влево, то вправо, а иногда и совсем обрывалась, и им приходилось продираться сквозь густые заросли. Они часто останавливались, лежали, не снимая рюкзаков и даже не разговаривая. И чем выше поднимались, тем становилось тяжелее.

Наконец заросли поредели, а вскоре и совсем кончились. Но легче не стало: путь все чаще преграждали утесы и скалы, и взбираться приходилось по узеньким карнизам, прибегая к помощи крючьев и веревки.

У Игоря болели плечи: лямки рюкзака врезались в тело и гнули его к земле, сердце учащенно билось; он с трудом переставлял ноги. Батуров шел впереди. Было видно, что ему нелегко, но он шагал легче, тверже ставил свои большущие ноги и не гнул спину под тяжестью рюкзака. А когда они заколачивали крючья, гул стоял такой, будто работали многотонные прессы. Игорь выбивался из сил; Андрей же лишь громче пыхтел, да пот обильнее тек по его круглому лицу.

Неожиданно Батуров сел, снял рюкзак и вдруг рассмеялся:

— Ну не дураки мы с тобой, карабкаемся вверх, как вьючные ослы, когда есть более простой способ.

— Какой? — Игорь перевел дыхание, вытер лицо.

— Вот то-то и оно — какой. Гнать нас надо из испытателей за такое тугодумство. Не зря говорят: умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. А мы надрываемся, в то время когда нас вертолет ждет и в рюкзаке передатчик пищит от возмущения за наше слабоумие.

— Не пищит, — возразил Игорь. — Он разбился при приземлении.

— Разбился? — недоверчиво переспросил Батуров. И после небольшой паузы резюмировал: — Все равно дураки. Скоросветов видел, где мы приземлились, и, несомненно, связался с КП и послал за нами вертолет.

— А я сомневаюсь.