Гнев королей

– Свет души моей, – подозвав Ясмид, он показал ей на чашу, в которую смотрел Рагнарсон. В центре ее сидел одноглазый человек в холодной темной камере – Костлявый. – Мне нужно сделать кое-что еще.

Взгляд ее стал жестким.

– Понимаю, – ответила она и, помедлив, добавила: – В моей душе поселилось зло. Я никогда не прощу…

Мика аль-Рами больше не считал себя кем-либо или чем-либо. То, кем он когда-то был, исчезло навсегда и уже не могло вернуться. Зло приложило все усилия, чтобы с ним покончить, но и Господь добился своего, дав миру идею, которую понесут дальше правоверные. Он лишь надеялся, что Господь позволит им помнить его как Эль-Мюрида, а не то слабое существо, которым он стал впоследствии.

Весь его мир сократился до размеров крошечной ледяной клетки. Он не знал в точности, где находится. Воздух был разрежен, и ему никогда еще не бывало столь холодно, отчего он постоянно хлюпал носом. Ничего хорошего он больше не ждал, но все же получил нечто, чего ему не хватало столько лет, – друга, язычника Фогедатвицу, у которого не было никаких планов и желания использовать Ученика в своих целях.

И если он правильно понимал – все казалось ему чересчур запутанным, – вскоре наконец должен был появиться на свет его внук.

Майклу не требовалось подходить слишком близко, чтобы услышать разговор Екатерины и Этриана. Юноша совершенно растерялся. Он стоял, разинув рот, не в силах ответить – тем более так, как надеялась девочка.

В свое время Майклу довелось сыграть обе роли в этом сценарии – в последний раз с Хайдой Хельтклер. Серьезных планов в отношении девушки у него не было, но он воспринимал ее как данность, считая идеальной парой, за исключением слишком юного возраста. В каком-то смысле она была Майклом Требилькоком в женском обличье. Но, как и у Еки с Этрианом, их отношения свелись лишь к осторожным намекам и уклончивым маневрам, чему способствовал взаимный страх возможных последствий прямого общения.

В его отсутствие Хайду, которой казалось, будто он к ней безразличен, переманил ухаживаниями куда более решительный Байт Мундвиллер, к немалому неудовольствию прабабки.

Имелись все шансы, что Ека пойдет наиболее окольным, тайным и сбивающим с толку путем, щадящим ее чувства. Возможно, Этриану не приходила в голову мысль об отношениях, которых ей хотелось. Что, если для Екатерины это окажется намного больнее, чем если бы он прямо ее отверг? Во имя всех богов, лишь бы парень не попытался обратить все в шутку!

К счастью, этого не случилось. Помедлив еще несколько секунд, он взял Еку за руку, которую та неуверенно протянула, и привлек девочку к себе, заключив в объятия.

Дальше Майкл наблюдать не стал. Точно так же ему следовало поступить с Хайдой, но он этого не сделал. Не стал он и слушать того, что юноша шептал на ухо девочке, желая доставить ей удовольствие. Возможно, это было не совсем то, что ей хотелось услышать, но близко к тому. По крайней мере, пока.

Майкл надеялся, что все будет хорошо. По крайней мере, пока.

Он направился в комнату в Башне Ветров, собираясь доложить, что одной опасностью, способной возникнуть в самое неподходящее время, стало меньше.

Взбудораженный Вартлоккур не сводил взгляда с башни Карха. Чародей ожидал, что Старый Пройдоха в любую минуту готов на любую мерзость.

Гарун бин Юсиф, его жена и король Браги исчезли.

– Они отправились домой, – ответила Непанта на заданный в пустоту вопрос. – Мы с тобой и Смиреной отправимся следом, когда снова будут готовы порталы.

Хватило еще одного взгляда на чародея, чтобы понять, почему Непанте с малышкой нельзя здесь оставаться. Вартлоккур ожидал серьезных неприятностей. Парившие внутри Зимней Бури символы плясали, будто подхваченные вихрем.

– Где Мгла? – спросил Майкл.

– Мы не знаем, – сказала Непанта. – На нее вдруг что-то нашло, и она умчалась, сказав, что скоро вернется. Где Ека и Этриан? Их тоже нужно отправить отсюда.

Все остальные покинули их еще раньше.

В Ляонтуне уже наступила ночь. Лорд Сыма и лорд Чу крайне удивились, увидев перед собой Мглу без телохранителей. Ло Гунь лишился дара речи.

– Прославленная? – пролепетал Шикай.

– Ты поймал коня. И завладел Рогом. Я не могла остаться в стороне. Я должна увидеть их вблизи, прежде чем…

– Прежде?

– Старый злодей наконец готов атаковать. И мне хочется до этого запечатлеть в памяти свой успех.

– Понятно. – (Она не рассчитывала пережить эту ночь. Ей хотелось уйти во тьму, будучи уверенной, что она была ближе к победе, чем кто-либо до нее. Ей хотелось уйти, веря, что она нанесла Старому Пройдохе столь серьезный ущерб, что вряд ли он долго протянет.) – Что с детьми?

Возможно, это был самый важный вопрос, который ей когда-либо задавал этот человек. И вопрос этот имел для нее личное значение.

– Пока что они отправятся в Кавелин. Когда придет час моей гибели, там им ничто не будет угрожать.

– Хорошо. В таком случае я возьму их под свою защиту.

Имелось в виду, что он станет их опекуном, если она в самом деле погибнет.

– Спасибо, Шикай. Ты даже представить не можешь, сколь много это значит для меня. Теперь я куда увереннее готова встретить смерть.