Гнев Неба

До разгорячённой толпы наконец дошло, что её расстреливают, и она качнулась назад.

– Огонь!

Грохот страшных карабинов сводил с ума. Люди заметались.

– Огонь!

Ихэтуани попятились к воротам храма. Отгремел последний выстрел, и моряки стали спешно перезаряжать оружие. Возникла опасная пауза. Она длилась всего десяток секунд, но этого хватило, чтобы главари бунтовщиков пришли в себя.

Поняв, что моряков непростительно мало, они бросились вперёд, увлекая за собой толпу. Рёв сотен разъярённых глоток накрыл смельчаков. Казалось, конец неизбежен.

Но Андрей ожидал этой паузы и приготовил ихэтуаням сюрприз.

Ещё перед атакой он приказал половине русских моряков не участвовать в первом залпе. Это решение спасло жизнь всему союзному отряду.

Пока товарищи перезаряжали магазины, вторая половина русского отряда, выдержав десятисекундную паузу, дружно разрядила карабины в накатывающую волну бунтовщиков. Андрей тоже сберёг патроны и теперь вёл огонь из двух пистолетов.

Ободрённые поддержкой извне защитники храма забрались на стену и сверху открыли шквальный огонь из всего, что стреляет.

С такого расстояния даже простые охотничьи ружья наносили ихэтуаням серьёзный урон, а скученность только усугубляла ситуацию. Огонь с двух сторон совершенно деморализовал толпу, весь её показушный фанатизм отлетел напрочь. В глазах метался звериный страх, и осталось лишь животное желание выжить любой ценой.

– Штыки!

Винтовки сверкнули жалами штыков и ударили в обезумевшую толпу.

Кровь, хруст костей, мат.

Толпа завыла и стала жаться к воротам храма.

Защитники Наньта, торжествуя, поднялись во весь рост и расстреливали обидчиков в упор.

Разгром был оглушительным. Те немногие бунтари, кому повезло уцелеть, разбегались по разорённым дворам, где закапывались в кучах мусора и хлама.

Стрельба стихла, и оглушительное русское «Ура!», подхваченное союзниками и осаждёнными, огласило округу. Через полчаса в распахнутые ворота храма потянулась вереница освобождённых на площади пленников.

Андрей сидел в келье настоятеля, опустив голову. Вань в Пекине не появлялся. Более того, не писал аббату уже больше месяца, что было на него не похоже. Где он мог быть сейчас? Для старого аббата это тоже было загадкой.

– Отрицательный результат – тоже результат, – вздохнул Андрей.

Через два часа, оставив защитникам храма весь, какой был, запас патронов, он повёл отряд в обратный путь.

Русские, американцы и итальянцы, построившись в одну колонну, ощетинились штыками и, печатая шаг, двинулись к местному причалу.

– Запев-а-й!

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хаза-арам,Их сёла и нивы за буйный набегОбрёк он мечам и пожа-арам!Так громче, музыка, играй побе-еду!Мы одоле-ели, и враг бежит, раз, два!Так за Царя, за Русь, за нашу ВеруМы грянем дружное Ура! Ура! Ура!

Американцы и итальянцы не знали слов победного марша, но мерная поступь и грозный напев заставили их подтянуться и вместе с русскими моряками подхватить: «Ура! Ура! Ура!»

Выбрали вместительную шлюпку. Когда-то она служила на одном из кораблей французской эскадры, потом её подарили храму, а теперь она пригодилась отряду Андрея.

Поместились все. Андрей оглянулся на притихшие улочки враждебного города и отдал приказ отчаливать. Моряки взялись за вёсла и погнали шлюпку к Посольскому кварталу.

Когда отряд спасителей скрылся за поворотом, защитники Наньта затворили тяжёлые ворота и стали готовиться к обороне.

До деблокады Наньта оставалось пятьдесят четыре дня…

Глава 23

Ни послы миссий, ни аббат католического храма, ни Андрей ещё не знали, что богдыханша Ци Си уже отдала приказ главнокомандующему китайскими войсками Дун Фусяну пропустить восставших ихэтуаней в Пекин и оказать им военную помощь против европейского оружия. Маховик вооружённого противостояния раскачивался.

На следующий день всем иностранным посольствам было дано двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть Пекин. В противном случае правительство Китая снимало с себя ответственность за безопасность дипломатов.

Иностранный дипломатический корпус решил тянуть время и взял на размышление сорок восемь часов. Послы не имели полномочий обсуждать вопросы войны и мира, поэтому не собирались покидать столицу Китая. Максимум, что они могли предпринять самостоятельно, – отправить китайскому правительству ноту. Доставить её и объясниться с руководством министерства иностранных дел Китая вызвался германский посланник барон фон Кеттелер. Он надел парадный мундир с многочисленными наградами, в том числе китайскими, уселся в паланкин и отправился в Цзунли Ямень[41]. Посланника сопровождали штатный посольский переводчик с испанской фамилией Кордес и восемь германских солдат.

В это же время из других ворот Посольского квартала вышел невысокий мужчина азиатской наружности и, ускорив шаг, направился к центру города.