Гнев небес

Дюваля удивило лишь то, что Кацуми не потребовал от Нисимы расправы над ним. Вместо этого лейтенант взял его под свое попечение и теперь зачем-то отвез в поместье своего отца в Тибу. «Чего этот ублюдок от меня хочет? — спрашивал себя Стрейкер. — Как еще они могут оказать на меня давление? Теперь мои соотечественники поодиночке распродаются самураям по всему континенту, и я больше за них не отвечаю. Что бы они со мной ни сделали, я не раскрою им ни одного настоящего секрета».

Дюваль не знал, что ожидало его в поместье Хасэгавы. Вечером его привели со связанными руками к новому господину, рядом с которым стояли Кацуми и охранники всех рангов. К удивлению Стрейкера, Хасэгава оказался порядочным и принципиальным человеком. Однако Дювалю показалось, что Кацуми каким-то образом использует эти качества отца в своих целях.

— Вы будете здесь работать, чтобы прокормиться, — спокойно проговорил Хасэгава, после того как Дюваля заставили встать на колени перед новым господином. — Если вы будете работать хорошо, то получите отдых, еду и жилище, а со временем и деньги, чтобы приобрести имущество. Если же вы побеспокоите меня, причините боль моим людям или ущерб моей собственности, я буду хлестать вас плеткой, как любого другого непослушного работника. Вы понимаете меня?

— Да.

— Скажите, кто вы по специальности?

— Я ученый и военный инженер-конструктор. Но в последнее время мне приходилось выполнять другую работу — я разрушал межпланетные корабли Ямато. С тех пор я нахожусь в отпуске.

Все присутствующие захлебнулись от возмущения и затаили дыхание. Кацуми побелел от гнева.

— Вы вторглись на ракетно-посадочную площадку, принадлежащую империи Ямато! — закричал он.

Хасэгава что-то тихо забормотал с помоста, на котором сидел, и успокоил сына.

— Американец, предупреждаю тебя, не будь легкомысленным. Сарказм не принят при обращении к господину. Ты ведешь себя неуважительно. Если это повторится, ты будешь строго наказан.

Дюваль наклонил голову, сделав неопределенный жест. Но это, кажется, удовлетворило Хасэгаву.

— У меня есть для тебя работа. Ты должен спроектировать постройку лаборатории для изготовления сверхоружия. Лаборатория будет оборудована так же, как и в Американо. У нас есть для этого все возможности. Выбери место. В твоем распоряжении пять человек, хорошо разбирающихся в технике, справочная литература, компьютеры и место для размышлений. Если тебе потребуется что-то еще, можешь передать моему помощнику Яо, который доложит прямо мне. Я лично буду проверять твою работу каждый третий день. Тебе все ясно?

Дюваль уставился прямо перед собой и глубоко задумался. «Так ли это плохо? — спрашивал он себя. — Они могли убить меня, как Хоула и Уолса, и могут сделать это сейчас со всей жестокостью, которую предписывает их культура. Как избежать этого? Построить лабораторию для человека, достойного уважения? Но я не верю Кацуми! Он просто выполняет приказ Нисимы Юна. Если я подчинюсь, то вырою могилу себе и своим соотечественникам. Нисима хочет построить не лабораторию, а фабрику по производству сверхоружия! Но они не смогут создать его без секрета сцепления вихревого серебра в стволе. Японцы вообще не разбираются в квазигравитации. Значит, можно тянуть время, тратить деньги и обманывать их. Я обведу этих болванов вокруг пальца!»

Дюваль смело посмотрел на Хасэгаву, ожидавшего ответа, и уверенно покачал головой в знак отказа. Увидев это, Кацуми побагровел от гнева.

— В чем дело? Ты не понимаешь приказа моего отца?!

— Понимаю, но наотрез отказываюсь его выполнять. Ты — бессовестный ублюдок, твой отец — простофиля, а ваш даймё — лишь злое орудие в руках еще более злого сукина сына из Киото. Идите вы все к чертовой матери! Плевать я на вас хотел!

Все собравшиеся вскочили на ноги. Им никогда не приходилось терпеть такого гнусного оскорбления. Хасэгава вытащил меч, лежавший на помосте за его спиной, и приставил его к сердцу Дюваля.

— Как ты посмел оскорбить меня в моем же собственном доме?!

Дюваль неподвижно уставился на катана, испытывая удовлетворение от своей наглости и радуясь, что выдержал характер.

— Ну, давайте, убейте меня! А если боитесь, прикажите своим рабам сделать это.

Хасэгава рассек воздух мечом и разрезал веревку, которая связывала запястья Дюваля. Его потащили в сад и стали неистово избивать деревянными мечами кэяки. Град ударов обрушивался именно на те места, где кости находились ближе всего к коже.

— Это тебе за поруганную честь нашего господина! Это тебе за его сына! Это — за даймё! Это — за императора! Тебя предупреждали, но ты не послушался!

Экзекуторы вошли в раж, но Хасэгава следил за избиением и знал, когда его прекратить.

— Это за твое упрямство! Это за твой отказ! Это за оскорбления! — орал Кацуми, издавая устрашающий клич самурая.

— Оставьте его! — приказал Хасэгава, схватив сына за руку, поднявшуюся для нового удара.

— Но, отец…

— Оставьте его.

Дюваль упал без сил, притворившись, что потерял сознание.

— Вы так убьете его. Не забывайте, что Нисиме он нужен живым.

— Человек, который произнес такое в вашем доме, не должен оставаться в живых!