Гнев Новороссии

– Как вы, Константин Николаевич? – операционная сестра вытирает мокрое от пота, только ли от пота?.. – лицо хирурга.

– Нормально, давайте – за работу! Сестричка, стерильные перчатки, халат, маску… Что у этого раненого?

На стол положили мужчину лет тридцати с изорванным животом и окровавленной грудью.

– Проникающее торакоабдоминальное ранение, большая кровопотеря, но он все еще жив.

– Начнем. Осушите рану. Отсос, зажим. Придержите вот здесь…

Подполковник Авраимов поднял голову от своего пациента, бросил быстрый взгляд на полупустой флакон с кровью.

– У нас заканчивается кровь, свяжитесь с краматорской станцией переливания, закажите еще партию.

– Хорошо, Юрий Гаврилович, сейчас свяжемся с Краматорском.

В операционной продолжалась обыденная для войны работа хирургов. Костя Новиков уже потерял счет времени и раненым, которым латал изорванную шрапнелью и осколками требуху.

– Юрий Гаврилович! – в операционную вбежала медсестра, торопливо прижимая к лицу маску.

– Тише, говорите спокойнее.

– Мы связались с Краматорском, товарищ подполковник.

– И что? Будет кровь или нет?

– Из Краматорска нам сообщили, что южнее, в районе Константиновки, бандеровцы теснят наших ополченцев. Они замыкают кольцо окружения.

На мгновение повисла гнетущая тишина, которую нарушало только пиликанье кардиомониторов.

– Продолжаем работу, у нас есть раненые, – голос командира отдельного медсанбата № 4077 звучал все так же спокойно.

Константин Новиков бросил быстрый взгляд на подполковника медицинской службы и заставил себя сосредоточиться на операционном поле раненого.

После операционной смены, продлившейся девять часов кряду, подполковник Авраимов собрал всех офицеров на военный совет.

– Славянск взят в кольцо, и ситуация хуже, чем я предполагал. Город блокировали с юга и с востока, скорее всего, что скоро двинут на штурм. Так что нужно будет укрепиться. Создайте неприкосновенный запас медикаментов, шовного и перевязочного материала.

– Ирина, сколько у нас консервированной крови и плазмозамещающих препаратов?

– Около сотни флаконов цельной крови всех групп. Физраствора хватает пока, а вот с реаполиглюкином – напряженка.

– Ясно, на Краматорскую станцию переливания крови рассчитывать не приходится, значит, нужно организовать донорские пункты здесь. Я поговорю с главврачом Ленинской центральной горбольницы. Теперь еще одно: всему медперсоналу ходить с оружием и в бронежилетах. Атаковать нас могут в любую минуту. И не забывайте о диверсионных группах бандеровцев, они вполне могут прорваться или просочиться через нашу оборону.

* * *

Константин Новиков старательно выскреб ложкой донышко походного котелка и закинул в рот последний оставшийся кусочек хлеба. Норма на человека: полбанки тушенки в день, четверть буханки хлеба и три кусочка сахара. Медикам полагался усиленный паек, но и он спасал мало, если на ногах – по восемь-девять часов. Воду брали из речки, рядом тек Казеный Торец, дрова и уголь были, так что горячая вода позволяла помыться и постирать вещи. Нормы еды тоже были далеки от блокадного Ленинграда. Вот чего действительно стало не хватать, так это боеприпасов. В свое время защитниками Славянска были созданы значительные резервные запасы, но и они таяли с каждым днем. А медикам приходилось экономить еще и на лекарствах. На бинты пустили практически все простыни, их кипятили, сушили и сворачивали рулонами.

Замкнув кольцо вокруг Славянска, бандеровские каратели каждый день изматывали патриотов Донбасса артобстрелами и перестрелками. Несколько раз применяли танки и сверхзвуковые бомбардировщики «Су-24». Боевые вертолеты с сине-желтыми опознавательными кругами били неуправляемыми ракетами по окрестностям непокорного города. Былбасовка, Семеновка, Черевковка были уже напрочь срыты с лица земли авиаударами и огнем бандеровской артиллерии, но защитники все равно пережидали удары в бункерах и блиндажах, но позиций не покидали.

А последователи «славных дел» Романа Шухевича и Степана Бандеры все равно боялись идти на штурм!

Костя по извилистому ходу сообщения пробирался к госпитальному подвалу. Душераздирающий вой возвестил о падении крупнокалиберной минометной мины. Молодой военврач тут же рухнул на дно окопа, прямо в жидкую грязь. Метрах в двадцати в стороне ухнул взрыв, подняв фонтан мокрой земли.

– Вот ублюдки, мать их, бандеровские! – в сердцах выругался русский хирург, отплевываясь от грязи. – Опять форму перестирывать.

Кое-как он доковылял до медбата. Косте Новикову после девяти часов операции и трехчасового сна предстояло еще дежурство в послеоперационной палате. Но сначала следовало переодеться. Военврач даже в этом аду должен выглядеть если и не безупречно, то, как минимум, опрятно.