Гнев Тиамат

– Я решила вести нас на Фригольд. Там мы получим поддержку. И базу для «Предштормового». Сможем привести его в порядок. Колония даст все необходимое. И можно будет обдумать следующий шаг.

Она смотрела так, словно ждала ответа. А он не знал, что сказать. Он рассматривал вещи на столе. Рубашка. Маленький наградной знак из стекла и фаянса с благодарностью от ООН за подписью Авасаралы. Он удивлялся, что осталось так мало, и еще немножко удивлялся, что осталось хоть это.

– По-моему, хороший план, – сказал он. – Проход через врата небезопасен, но раз станции Медина больше нет, нам не придется прятаться в грузовых трюмах. Так будет проще.

Джиллиан снова заговорила, и теперь ее голос стал глуше от волнения или от печали. Или от ярости.

– Драпер была хорошим капитаном. И еще лучшим командиром. Она сделала этот корабль тем, что он есть, и никто на «Предштормовом» не забудет ее и принесенной ею жертвы.

– Спасибо, – сказал Алекс.

– Теперь я должна сделать его своим кораблем. Традиции и честь останутся ей, но командовать буду я. Я этого не хотела, но так вышло. Ты понимаешь.

– Понимаю.

– Хорошо. Потому что ты нужен мне старпомом.

Алекс смотрел на нее. Он знал, что ответить, и собирался сказать это так уверенно, словно давно все обдумал. Он уже видел все свои следующие шаги.

– Спасибо, – сказал он. – Но нет. Это твой корабль, и пусть так и будет. У меня есть свой.

Глава 34. Элви

Элви проснулась, задыхаясь.

– Эй-эй-эй, – позвал шевельнувшийся рядом Фаиз.

Его рука легла ей на спину, удерживая в реальности. От этого сон отбежал чуть подальше. Элви потянулась к мужу. – Кошмар? – спросил он.

– Хуже. Знаешь, бывает, приснится, что ты выступаешь с презентацией, которую забыл подготовить, и теперь надо притворяться, что восемь месяцев работал над чем-то, о чем понятия не имеешь.

– Твой любимый дурной сон.

– Да. Только раньше, когда он мне снился, я просыпалась и обнаруживала, что все не так плохо, – сказала она, приглаживая волосы. – А сейчас отдала бы три пальца и один глаз, чтобы беспокоиться только о сорванной лекции.

Он подвинулся, и она ощутила знакомое тепло его тела рядом.

– Как у тебя с животом? – спросил он и, не дождавшись ответа, добавил: – Надо поесть, милая.

– Я ем. Поем. Просто…

– Знаю.

Она дотянулась до трости, но, вставая, перенесла вес на раненую ногу. Боль пришлась к месту. Элви сходила в ванную, потом принялась натягивать одежду. Было еще темно, только горели огни здания государственного совета, светился город и на фоне звезд мерцали строительные платформы.

– Возвращайся в постель, – позвал Фаиз. – Еще рано.

– Все равно не усну. Поеду в университет. Начну день пораньше.

– Тебе надо отдохнуть.

– Отдохни за меня. – Она поцеловала его в щеку, потом еще раз, в шею. На миг они замерли.

Когда Фаиз заговорил, в его голосе не было привычной легкости:

– Я придумаю, как нас вытащить, – если смогу.

– Откуда?

– Отсюда, где ты окружена психопатами и политиканами. Угоним кораблик, улетим в какую-нибудь захолустную колонию и остаток жизни станем учить огурцы расти на ядовитой почве. Здорово будет.

– Рай, – согласилась она. – Ложись обратно. Я приду, когда смогу.

Ночью здание было почти приятным. Тишина в нем чем-то напоминала свободу. Охраны и дронов слежения не стало меньше. Возможно, просто мозг за тысячелетия эволюции привык считать все происходящее в темноте тайным, личным, особенным.

Элви засунула руки в карманы и прошла в столовую. Там должно было что-то найтись: на худой конец, кофе и сладкий рис. Все равно большего ей в себя не впихнуть.

Работа в лаборатории Кортасара была мучением. Там имелась пара приличных виртуальных контекстных переводчиков. С их помощью Элви разбирала те части записей, где Кортасар переходил на термины наноинформатики: комплексные воображаемые потери информации, функции Деринера, имплицитные умножители – в терминах экзобиологии она понимала это как функциональную регуляцию присутствия на территории на протяжении поколений. Она представить не могла, как они оба или по отдельности будут объяснять это адмиралу Трехо. Впрочем, когда-то она умела объяснять когерентную эволюцию первокурсникам. Может, и теперь что-нибудь придумает.

В столовой было тепло и тихо. Официант кивнул ей. Или это охранник. Один черт. Элви взяла себе чашку чая – кофе вблизи пах слишком едко и агрессивно – и багет с маслом и мармеладом. Ей не хотелось ни в боксы, ни в частную лабораторию Кортасара. Не хотелось проводить еще один день с Карой и Ксаном. И здесь оставаться не хотелось. А больше всего ей не хотелось делать то, что надо было. Доносить Трехо на Кортасара.

Элви искала доказательства. Она надеялась найти в его заметках дымящийся пистолет. Она перебрала все, что нашла относительно пресуществления Дуарте – этот термин выбрала она, а не они, – в надежде найти подтверждение, что Кортасар и не думал отправлять Терезу по стопам отца и ничего подобного не делал. Не нашла. Либо он этот эксперимент не записывал, либо стирал так старательно, что Элви не обнаружила следов.