Гнев Тиамат

– Это… событие. Потеря сознания? Как мне кажется, это было то же, что, по описанию адмирала Трехо, произошло в системе Сол. Я не раз слышал гипотезу, что так действует оружие, убившее создателей протомолекулы. Их разум, как бы он ни был организован, оно разрушало. Ну, а верховный консул за прошедшие годы все сильнее приближался к этим создателям. Возможно – возможно, это сделало его более уязвимым для атаки, чем мы, остальные.

В груди у Терезы зародилась боль как от удара в солнечное сплетение. Она упала на колени рядом с отцом, но тот хмурился на что-то у нее за спиной. Или в пустоту.

– Скоро ли он поправится? – спросил Келли.

– Если бы мне позволили не ограничивать опыт одним объектом, я мог бы предположить, – ответил Кортасар. Таким же тоном он недавно произнес: «Природа постоянно пожирает младенцев». От этого голоса у Терезы мурашки поползли по коже. – А так… он может прийти в себя в любую минуту. Или остаться так на всю жизнь, которая в его случае может оказаться очень долгой. Если мне дадут забрать его в лабораторию и провести кое-какие анализы, я смогу прояснить этот вопрос.

– Нет, – сказал Илич, и по его тону было понятно, что говорит он это не в первый раз. – Верховный консул останется в этой комнате, пока…

– Пока что? – спросил Кортасар.

– Пока мы не овладеем ситуацией, – твердо закончил Илич. – Кто-нибудь помимо здесь присутствующих знает о его состоянии?

Терминал верховного консула загудел: кто-то запрашивал срочную связь. Трое мужчин встревоженно переглянулись. Ее отец поморщился, потом трубно пустил газы. Извращенная непристойность случившегося резанула Терезу как ножом. Это же ее отец! Человек, чье провидческое дерзание правило всем человечеством. Он знал все, и знал, каким все должно быть. А тело перед ней принадлежало калеке, уже не знающему даже стыда.

Снова прогудел вызов, и Келли перехватил его на свой терминал.

– Боюсь, верховного консула сейчас нельзя беспокоить, – произнес он, выходя из комнаты. – Можете оставить мне сообщение для него.

Дверь за ним закрылась.

– Я могу доставить часть оборудования сюда, – предложил Кортасар. – В боксах мы могли бы добиться большего, но и здесь… хоть что-то.

Илич провел ладонью по бритой голове, бросил взгляд на ее отца, на Кортасара, на окно, открывавшееся в бамбуковую рощу какой-то иной вселенной, где еще светило солнце, где жизнь не разбилась вдребезги. Тереза шевельнулась, и тогда Илич взглянул на нее. Их глаза встретились и очень долго не расходились.

На нее накатила паника.

– Теперь я должна командовать?

– Нет, – ответил Илич, и страх немного отступил. – Нет, у руля останется верховный консул Уинстон Дуарте. Они с доктором Кортасаром погружены в дискуссию о положении дел в империи, и тревожить их нельзя ни при каких обстоятельствах. Это легко запомнить, потому что так и есть. В частности, он приказал Келли не допускать к нему никого, кроме доктора и тебя, его дочери, до дальнейших распоряжений. Ты помнишь, как он это сказал?

– Я не… – начала Тереза.

– Ты должна помнить, как он об этом говорил. Он как раз сидел здесь. Сразу после события. Мы только что пришли в себя, и он при тебе сказал Келли, что ему нужен доктор Кортасар и чтобы его не отвлекали. Вспомнила?

Тереза представила эту картину. Голос отца, спокойный и твердый, как камень.

– Вспомнила, – сказала она.

Келли вернулся в комнату.

– В кольце что-то произошло. «Сокол» совершил переход вне графика. И посылает сигнал бедствия. Спасательный корабль уже идет к нему, но там несколько часов пути. Если не дней.

– Ясно, – кивнул Илич. – Нужно по закрытому каналу связаться с губернатором Сон и адмиралом Трехо. Кто-то должен взять на себя координацию военных сил. Кроме них, никто ничего знать не должен. Пока верховный консул не придет в себя, наш маленький круг заговорщиков и есть империя.

Глава 23. Наоми

Фонтан энергии, хлынувший из колец, был невидим невооруженным глазом. Оптические телескопы уловили только несколько вспышек там, где осколки материи, попавшие в поток, засветились, чтобы тотчас распасться. Поток вливался со скоростью света, захватывая пространство, где находились идущие на Оберон или готовые покинуть его корабли, и растекался все шире, конусом, раскрывающимся на сотни и сотни тысяч километров. Мощность энергии слабела с расстоянием, но это не спасло «Сан-Сальвадор». Корабль Союза перевозчиков, медленно выдвигавшийся из запретной зоны, мгновенно превратился в золу вместе со всем и со всеми, кто был на борту.