Гнев Тиамат (ЛП)

– Папа говорит, он боится, – сказала Тереза. – Холден, в смысле. Не папа.

– Да оба они боятся, – ответил Тимоти, снова поднимая нож. – Парни вроде них боятся всегда. Это люди вроде нас с тобой не знают страха.

– Ты никогда не боишься?

– Я свой страх потерял еще когда был моложе, чем ты сейчас, Кроха. Жизнь у меня начиналась непросто.

– Как и у меня. Мама умерла, когда я была еще ребенком. Думаю, отцу не нравится, когда меня окружают женщины, потому что ему кажется, что они ее заменяют. Все мои учителя были мужчинами.

– А я и отца своего никогда не видел, – сказал Тимоти, – но со временем я завел то, что как-то напоминало семью. И для того, кто вырос на моей улице, это было неплохо. Пока было. Я тебе вот что скажу – такого пиздеца, какой творился в моем детстве, в твоем и близко не было.

– Моя жизнь прекрасна, – сказала Тереза. – Могу получить что пожелаю. И когда пожелаю. Все обо мне заботятся как могут. Мой отец следит, чтобы мне дали образование и подготовку, необходимые для управления миллиардами людей на тысячах планет. Ни у кого нет таких возможностей и привилегий, как у меня. – Она замолчала, удивленная ноткой горечи в собственном голосе.

– Угу, – сказал Тимоти. – Как я понимаю, ты именно поэтому всегда оглядываешься, когда сбегаешь сюда повидаться.

* * *

В эту ночь, лежа в темноте в своей комнате, она никак не могла уснуть. Тихие ночные шумы Государственного Здания взяли над ней странную силу, отвлекали и заставляли вздрагивать. Даже мягкое потрескивание стен, отдающих накопленное за день тепло, казалось стуком, которым кто-то пытался привлечь ее внимание. Она попробовала перевернуть подушку, прижаться щекой к прохладной стороне и включить мягкую, успокаивающую музыку. Не помогло. Раз за разом она закрывала глаза и заставляла себя проваливаться в сон, а через пять минут обнаруживала, что глаза широко открыты, а сама она уже на полпути к воображаемому спору с Тимоти, Холденом, Иличем или Коннором. Уже за полночь она встала с кровати.

Крыска подскочила вместе с ней, пошла следом в ванную, потом в офис, но только Тереза села на табурет, немедленно свернулась у ее ног и захрапела. Собаку ничего не беспокоило, по крайней мере надолго. Тереза включила старый фильм о семье, живущей на Луне в квартире с привидениями, но шоу задержало ее внимание не дольше, чем подушка. Тереза подумала, не пройтись ли по саду, но эта мысль вызвала раздражение. Тогда она поняла, чего на самом деле хочет, как и то, что знает это уже давно. Это понимание словно заставило ее сдаться самой себе.

– Доступ к журналу безопасности, – сказала она, и комнатная система сменила коридоры Луны на экране на деловой интерфейс.

Даже такая уважаемая и важная персона, как она, имела доступ не ко всем журналам. Кроме ее отца и доктора Кортазара никто не мог получить доступ к записям загона, например. Это было нормально. И неважно, что ей понадобилось. Никто не заботился о личном пространстве Холдена. Она могла наблюдать за тем, как он спит, если бы захотела.

Она дала системе задание построить полный маршрут перемещений Холдена за всю неделю и принялась просматривать. Тереза знала, что Государственное Здание полностью контролируется системой наблюдения, но было интересно посмотреть, где находятся микрокамеры, и сколько они могут захватить, оставаясь при этом невидимыми. Наблюдая за пассажами Холдена по садам и зданиям, она думала, что по тем же каналам могла бы посмотреть и кое-что еще. На Коннора и Мюриэл, например.

На одном из экранов Холден сел на траву и уставился на ту самую гору, где жил Тимоти. Ускоренный просмотр придавал его случайным движениям и жестам вид нервного тика. Его будто трясло. Потом перед ним возникла Крыска. Потом и сама Тереза. Изображение с камеры на нее совсем не походило. Ей казалось, она выглядит не так. Она думала, что волосы у нее более гладкие, а осанка – более ровная. Тереза безотчетно подвинулась на табуретке и села прямо. Холден плюхнулся на траву, сел с мокрой спиной, потом Тереза и Крыска выскочили из кадра. Тереза опять забыла про осанку и подалась вперед.

Холден на экране поерзал, затем вскочил и умчался. Она смотрела видео в двадцать раз быстрее нормы. И за час могла в общих чертах просмотреть целый день. Холден за обедом, читающий что-то с наладонника. Холден на прогулке на той же общей площадке, где гулял и ее класс. Холден остановился поболтать с охранником. Холден в спортзале, занимается на старых тренажерах, которые они обычно использовали на кораблях. Холден сидит за столом на веранде с видом на город, в компании доктора Кортазара и бутылки вина…

Она стукнула по экрану, сбросив скорость до нормальной, и нашла аудиодорожку.

«…еще медузы, – говорил доктор Кортазар. – Турритопсис дорнии – классический пример, но есть еще с полдюжины. Взрослые особи возвращаются к состоянию полипов из-за стресса. Как если бы старик стал зародышем. Это не та модель, которую используем мы, но ее существование означает, что для организма не установлен максимальный срок жизни. – Он надолго припал к стакану с вином.