Гнев влюбленной женщины

Она метнулась в кладовку, в которую бывший муж запрещал ей входить, якобы боялся, что она отравится. Там тоже пусто. Ни единой склянки, банки, упаковки, метлы, щетки. Ничего! Комод, содержимое которого сфотографировал Ванька, тоже был пуст. И чистота! Везде такая чистота, что Гере казалось, под его ногами поскрипывает идеально вымытый пол.

Посуда! Он шагнул к кухонным шкафам, открыл. Все вымыто, стоит ровными рядками. Нашлась и та посуда, которую Ольга покупала летом. Все на месте. Кроме молотка для мяса.

– Куда эта тварь могла подеваться? – Гера еще раз обошел весь дом, комнату за комнатой. – Везде чистота, пустота. Ему есть куда бежать?

– Я не знаю. – Оля обессиленно опустилась на табурет в кухне. – Он забрал все вещи, значит, не вернется. Гера… Он уехал насовсем.

– Понимаю, – он резко обернулся, вгляделся в ее лицо, осунувшееся, потемневшее.

Почему? Она переживает, что он уехал навсегда?! Или переживает, что он ушел от возмездия?! Что мечется в ее душе, почему она перестала быть прежней, той, которую он всегда знал: веселой, энергичной, уверенной? Это потрясение от обвинения в убийстве сделало ее такой? Или развалившийся брак выжег в ней все ее счастье и волю к жизни?!

– Поехали домой, – устало произнесла Оля, поднялась, шагнула к нему. – Гера, ты не думай, я переживаю не из-за нас с ним.

– А из-за чего?

Он ощутил ее ладони на своей спине. Зажмурился от крохотного момента радости. Их не очень-то много случалось в последние дни.

– Страшно, Гера… Мне страшно… Спокойная размеренная жизнь, такая правильная и удобная, вдруг лопнула, как воздушный шарик! Оказалось, что очень легко очутиться в тюрьме. По обвинению не в чем-нибудь, а в убийстве! И только случай, Гера, случай помог тебе меня оттуда вытащить. Все были против меня, все! Даже соседи. А я считала их нормальной парой… Люська… она-то почему пропала?! Она бы слышала мои шаги над своей головой в ту ночь. Она бы могла подтвердить.

– Люське я звонил, вкратце все рассказал. Обещала приехать сразу как сможет. А пока… Любоф-ф у нее, Оленька! Страстная и на всю жизнь, и, кажется, она улетела куда-то в теплые страны. Я толком и не понял.

– Любовь?! У нее?! – Оля прислонилась щекой к его груди, зажмурилась, вспоминая. – А ты знаешь, она всегда говорила, что ты меня любишь. Всегда была в этом уверена!

– Этого не замечала только ты одна, – хмыкнул он и прижал ее к себе.

– Не очень-то ты был красноречив, Герочка. – Оля подставила ему лицо для поцелуев. – А догадываться я не люблю. Вот и с Витькой не догадалась, что что-то не так. Сейчас начинаю вспоминать, анализировать и… Вспоминаются странности. Конечно, они были! Его замкнутость временами, раздражительность. Мог часами сидеть, уставившись в окно, и со мной не разговаривать. Списывала все на усталость, стресс. Неужели это правда, Гера? Неужели, он мог так… Страшно! Я не могу поверить, что ложилась в постель с таким чудовищем!

Как она вообще могла делить с ним жизнь?! Как могла дышать с ним одним воздухом? Слушать, как он говорит, дышит?! Неужели она настолько любила его, что не замечала фальши, гнили?! Не видела, как дрожат его пальцы, когда он возвращался в ночь убийства? Кстати…

– Оля, случалось, что он не ночевал дома? – Гера отстранился со вздохом, заметил слезы на ее щеках, вытер кончиками пальцев. – Не плачь.

– Да, конечно! И не раз! Не могу связать его отлучки с убийствами, но когда он не ночевал, то говорил, что у него дежурство в магазине. Он же круглосуточный.

Круглосуточную работу старших менеджеров и начальников отделов отменили уже год как! Это ему Вера Ивановна сообщила. Значит, он…

Гера был на сто процентов уверен, что Фролов – тот самый серийный убийца, на след которого он так долго не мог выйти. Пусть у него на руках все больше косвенные улики, но он докажет. Непременно докажет его вину!

– Давай уедем отсюда. Я тут не могу, – попросила она и потянула его к выходу. – Трудно дышать…

Они долго петляли по тесным дачным улочкам, дороги от снега чистили плохо, и проезд был не везде. Заметно стемнело, и через десять минут пошел снег. Крупные хлопья летели в ветровое стекло, забивая дворники так, будто кто-то сидел на крыше автомобиля и сыпал снег из мешка. Гера чертыхался, с силой удерживая машину, чтобы та не выползла из колеи и не застряла в сугробе. Это помогло ему немного отвлечься от мрачных мыслей о сбежавшем Фролове, о пропавшем неизвестно куда Ваньке, о возможном серьезном разговоре с начальством.