Гнездо

Несмотря на жару, Стефани решила праздновать во дворе. Будет не так и плохо. Она четко попросила всех не приносить подарки. Это первый день рождения Лилы, и она не заметит разницы, а Стефани не хотела, чтобы в доме образовался новый хлам, но знала, что все без толку, и, конечно же, когда Пламы стали собираться, они не просто принесли подарки – они пришли нагруженные подарками.

Первыми явились Мелоди и Уолт. Луиза недавно переехала к Стефани и готовилась к учебному году: она собиралась изучать искусство в Институте Пратта, всего в нескольких кварталах отсюда. Она выиграла щедрую стипендию, но ее все равно не хватало на оплату общежития и проживания. Услышав, что Луиза собирается каждый день ездить в Бруклин, Стефани предложила ей бесплатную комнату, если та сможет время от времени посидеть с Лилой вечерами или на выходных. Они жили под одной крышей всего неделю, но Стефани сама не ожидала, что ей так понравится общество Луизы. А Лила была без ума от своих взрослых двоюродных сестер. Луиза и Нора, когда приезжала в гости, так славно с ней играли, с удовольствием качали ее, поднимая за руки, когда гуляли по двору, снова и снова, готовы были сидеть и развлекать ее, говоря дурацкими голосами, или строить башни из ярких кубиков. Сегодня Нора привела свою подругу Симону, и, стоя у кухонного окна, глядя на девочек и Лилу под недавно посаженным кленом, Стефани и Мелоди увидели, как Симона склонилась и быстро поцеловала Нору.

– Не буду врать. Это все странновато, – сказала Мелоди. Голос ее был полон любви, разве что чуть печален.

– Она тебе нравится? – спросила Стефани.

– Симона? – отозвалась Мелоди. – Наверное. Она яркая. Не знаю, как все сложится, когда она пойдет в Браун, а Нора переедет в Баффало. – Нора все-таки пойдет в государственный колледж. – Я надеюсь, что они не перестанут общаться. Симона весь год наседала на Нору, чтобы та прилежнее работала, так она и попала в колледж с отличием.

– Любовь бывает отличным мотиватором, – сказала Стефани.

«Когда не разбивает тебе сердце», – хотела сказать Мелоди, но это было бы жестоко, и она промолчала. И к тому же Мелоди должна была признать, что Стефани после Лео вовсе не выглядела разбитой; она выглядела счастливой.

Позвонили в дверь; пришли Джек, Беа и Пол. Снова подарки, и ленточки, и Лилу передают с рук на руки, и она так упорно тянет себя за ворот праздничного платья, что Стефани решила его снять, и вот Лила уже ковыляет по двору в мокром подгузнике, раскрасневшаяся и потная. Глаза горят; она уже перевозбудилась, а ведь ей еще даже ничего сладкого не давали. Стефани понимала, что Лила потом не уснет. Ну и ладно.

Джек пытался отыскать во дворе немного тенечка. Дерево, которое Стефани посадила вместо старого, упавшего в бурю, было еще маленьким. Джек думал, что не мешало бы Стефани потратиться и купить дерево постарше. Он подтащил стул поближе к стволу, где было чуть прохладнее. (Много лет спустя, когда дерево вырастет и образует над задней частью двора идеальный навес, Лила выйдет замуж под тяжелыми ветвями, покрытыми красными и рыжими листьями, в ослепительный октябрьский день. Она попросит Джека вести ее по усыпанной листьями тропинке к алтарю. Джек всегда будет добр к Лиле, он будет рядом всякий раз, как ей станет не хватать отца. В день свадьбы, когда Лила пойдет под руку с почти семидесятилетним Джеком, Стефани увидит с ней рядом Лео, и ее на мучительное мгновение подкосит огромностью того, что он пропустил.) Сейчас, сидя под деревом, приглядывая за Лилой на случай, если она побежит слишком быстро и упадет – она еще нетвердо стояла на ногах, – Джек, кроме всего прочего, хотел, чтобы рядом был Уокер; но в последнее время в этом было больше грусти, чем боли. Уокер был единственным из тех, кого Джек знал, кто с искренним нетерпением ждал бы детского дня рождения. Джек слышал от старого друга Артура, что Уокер уже с кем-то живет, и было что-то приятное в том, чтобы знать: это Уокер в итоге не справился один. Джек испытывал скорее облегчение, чем удивление от того, как хорошо у него получается жить одному. Он еще не раз влюбится, но больше никогда не захочет, чтобы кто-то делил с ним дом.

Беа собрала всех, кто требовал, чтобы Лила распаковала подарки. Она обожала Лилу, но ей хотелось, чтобы праздник закончился, хотелось вернуться домой и снова сесть за работу. Она написала больше половины романа о художнице, которая перестает писать, а потом, пройдя череду потерь и любовных историй (как она объяснила Стефани), находит путь обратно к себе и своему искусству. Роман был не вполне автобиографическим, но то, что Беа высвободила, переведя объектив с Лео на себя саму, работало. Каждая новая глава, которую получала Стефани, оказывалась лучше предыдущей. Беа пока не знала, чем кончится книга, но чувствовала, что, если продолжит работу, все придет; она знала, что все впереди.