Гнездо над крыльцом

Утром с поисками корма не торопятся, словно нет у них аппетита спросонку. У какой-нибудь столовой появляются как раз к тому времени, когда выносят отходы. Вообще-то зимняя жизнь ворон в городе ныне легка и беззаботна. Нет среди них ни одной истощенной голодом, никто не погибает от недоедания. Корма хватает с избытком, и многие птицы даже делают запасы, которые почти никогда не используют целиком до своего отлета. Они просто не могут съесть все, что достается им во дворах и на свалках, и прячут лишние куски в снег. Нет снега — засунут под край листа шифера, под кусочек фанеры или доски, в опавший лист. Забота о «черном» дне отнюдь не поголовна. Но даже среди в меру запасливых птиц есть такие, которым дня мало, чтобы попрятать все добытое. Когда посреди зимы случается оттепель, сгоняющая снег, их вместо радости охватывают новые заботы. В то время как десятки их беспечных соплеменниц с упоением купаются в остатках сырого снега и лужицах, они мыкаются с размокшими корками, макаронами, рыбьими головами и прочей «снедью».

Место, где спрятан кусок, птица запоминает крепко. После ночного снегопада прямиком шагает к своему тайнику, раскидывает клювом снег и через несколько минут уже сыта, тогда как другим приходится ожидать, пока вынесут первые ведра с мусором (не с этой ли способностью помнить и находить спрятанное связана у ворон способность к счету?).

Запоминать ворона запоминает, но никогда не прячет кусок украдкой. Наоборот, делает это у всех на виду и улетает или уходит не оглядываясь. Наблюдая за ее действиями, начинаешь верить, что существует у вороньей общины нечто вроде кодекса, одна из заповедей которого — у своих не красть. Спрятавшая кусок птица поступает простодушно именно потому, что знает: свои не возьмут. (Хотя именно среди своих находятся охочие до озорства, готовые ради развлечения выхватить кусок из-под клюва.)

Вороны доверяют своим, а крадут у них грачи. Пряча кусок, ворона не принимает в расчет стоящего рядом грача, которого, может быть, она же и пугнула с мусорного ящика. А тот, сделав безразличный вид, дожидается, пока ворона отлетит хотя бы на несколько метров, и тут же достает из ее тайника корку. Собаки находят немало спрятанного, но пока лишь очень немногие вороны догадываются уносить лишние куски на крыши.

Запасание корма на зиму у некоторых членов семейства вороновых — черта сезонного поведения. Осенью собирают и прячут желуди сойки, кедровые орешки — кедровки. Но к зиме проявление этого инстинкта угасает. К тому же, если делать запас, то около него и жить надо, и как-то за ним присматривать. Ворон же обстоятельства нередко гоняют с места на место и среди зимы. Пока нельзя дать точного ответа, когда и почему появилась у них повадка прятать излишки.

Эти птицы живились около человека и в те времена, когда сами считались дичью, когда ни о каком запасе и речи быть не могло, потому что запасать нечего было. Кроме того, лично мне помнятся такие годы, которые в народе принято называть мышиными, когда вороны больше по округе промышляли, вылавливая серых полевок, расплодившихся в таком числе, что местами после схода снега озимь была обрита их зубами начисто. Вороны выклевывали у добычи только мозг, иногда — печень и сердце, оставляя убитых грызунов на снегу. Их потом по ночам лисы подбирали, не затрудняя себя охотой. И никто из ворон из этого изобилия ничего не прятал. Только ставшие со временем постоянными излишки корма, возможно, и побудили их делать запас. Можно предположить также, что эта же причина привела к возникновению самой распространенной среди ворон зимней игры, в которую все чаще стали вовлекаться и галки.

В любой зимний день, в каком угодно городском дворе можно по нескольку раз наблюдать за странной птичьей погоней. Уворачиваясь от одной или нескольких преследовательниц, в воздухе петляет ворона с куском в клюве. Погоня молчалива, но цель ее очевидна: отнять или заставить бросить добычу. Но если бы ворона действительно не хотела делиться ею даже со своими соседками, она нашла бы способ избавиться от них, улетев со двора подальше, и никто за ней тогда не погнался бы. Ведь вечерами некоторые вороны летят в общих стаях, держа в клювах то, что не успели съесть на месте или не захотели прятать, и никто из стаи ни в одиночку, ни сообща не делает попыток отобрать соблазнительный кусочек.