Гнездо в соборе

В Херсоне Ярошинский пробыл сутки. Оттуда подался в Николаев, где намеревался проверить нового агента — служащего почты. Он был вполне уверен в своей безопасности, но, как всякий опытный профессиональный разведчик, непрерывно, по ставшей чуть ли не инстинктом привычке проверял, нет ли преследования. Он не думал быть в Варваровке — рабочем поселке в полуверсте от Николаева, однако, когда проходил мимо соединяющего поселок с городом моста через Буг, почувствовал непреодолимую тягу посмотреть, не сел ли кто ему на хвост. Мосты как будто бы созданы для таких проверок: преследователю, если он не оставил своей затеи, трудно остаться незамеченным, в то время как преследуемый, перейдя мост, имеет возможность найти удобную точку для наблюдения и внимательно осматривать каждого идущего следом. Так Ярошинский и сделал. Настроение у него — в основном от того, что погода была хороша, — тоже было прекрасное и на ум приходили интересные импровизации. Поэтому, увидев почти в конце моста опрокинувшийся воз с сеном, Ярошинский, едва зайдя за него, быстро снял свитку, сбросил с ног сапоги, засунул все в торбу, обыкновенную, крестьянскую, через несколько секунд появился из-за воза совсем другим человеком для неблизкого наблюдателя. Спустя минуту он уже думал, что такое переодевание было не напрасным. Стоя за покосившимся фанерным щитом неизвестного назначения, в щель в нем он увидел молодого человека в картузе и с удочкой, в нерешительности вертевшегося возле того самого воза. Что-то — Ярошинский не сразу понял что, поскольку интуиция насторожила его прежде, чем объяснил рассудок, — заставило его внимательно присмотреться к парню.

Однако объяснение пришло скоро и оказалось очень простым. Да, конечно, именно его, этого парня, видел Войцех Ярошинский всего лишь минуту-две назад, только тот был спокоен и даже нарочито безразличен ко всему окружающему, явно старался походить на фланирующего от безделья мастерового. Так и поступают неопытные сыщики. Теперь он в недоумении и тревоге озирался по сторонам, ища того, кого преследовал, а преследуемый стоял в нескольких метрах, в это время внимательно наблюдал за ним через дырку в щите, из-под которого торчали его босые ноги. Ярошинский быстро убедился, что парень один, без помощников и отрываться от него нужно именно сейчас, едва только тот побежит куда-нибудь в сторону. Но парень, хоть и был новичком, не делал той глупости, которой ожидал от него Ярошинский. Он, очевидно, понял, что пока не стоит уходить с точки, где порвалась нить наблюдения. А если так, рассуждал Лавочник-Ярошинский, то, значит, этот желторотый большевичок решил дожидаться какого-нибудь такого же желторотого, передать ему пост — это у них принято, они вообще работают не по правилам — и лишь после этого обшарить окрестности. И ведь увидит тогда, снова сядет на хвост. Надо что-то делать, пока он один ворон ловит.

Высший признак профессионализма разведчика — ощущение того, когда нельзя, когда можно и когда нужно рисковать. Ярошинский понял, что сейчас рискнуть и нужно, и можно. Понял он и то, что парень снова будет его преследовать и нужно лишь найти способ избавиться от преследователя. Более решительных действий со стороны чекиста он не опасался, считая, что тот мог бы это сделать и раньше.

Ярошинский спокойно вышел из укрытия, снова, как бы переобуваясь, надел сапоги и пошел в поселок.

В Варваровке жили в основном рабочие местного завода, полукрестьяне по быту, засевавшие земельную норму. Были среди них и разного рода осведомители, разоблаченные в большинстве после революции. Но случилось это не со всеми, а только с теми, кого знали сами рабочие, и теми, кто был в картотеках местной охранки и заводской конторы. Симон Бирка, заводской слесарь, тихий человек, дважды в старые годы сообщил неизвестному ему самому человеку о собраниях «социалистов» в доме соседа. Получил по полтиннику, а неизвестный приобрел славу хитроумного сыскного агента, изобразив дело так, будто добыл важные сведения собственным тяжелым трудом, а не купил по случаю за бесценок у робкого обывателя. Позднее сыскной агент попался в ЧК и рассказал о Бирке допрашивавшему его чекисту. Это был мнимый чекист, а на самом деле агент Петлюры, пробравшийся в Екатеринославскую транспортную ЧК. От него сведения о тихом обывателе Симоне Бирке попали Ярошинскому. Уже не было в живых сыскного агента (его на всякий случай убрал фальшивый чекист), сам петлюровец уже был разоблачен настоящими чекистами и получил заслуженное. Ярошинский и Бирка, которого матерый шпион держал про запас — авось пригодится, — были еще живы.

Направляясь к дому Бирки, Ярошинский думал лишь о том, чтобы застать того на месте. В том, что Бирка, боявшийся разоблачения, выполнит любой приказ, он был уверен. И ему везло. Симон возился у сарая. Ярошинский зашел к нему только на минуту, якобы для того, чтобы напиться воды, коротко приказал: