Гнилое дерево

С появлением новых тягачей Владислав воспользовался опытом финской войны и перевел несколько батарей на кочующе-засадный образ жизни. Дело в том, что у немцев почти вплотную к границе шла отличная рокадная дорога. Вот она, точнее танки и автомобили на ней стали целью этих батарей. Шоссе не везде просматривается. Разведка разыскивала такие места. Там устанавливалась засада, которая, расстреляв колонну, быстренько удалялась от линии фронта. Это страшно нервировало командование и самих немцев. Генерал Кунце, командир корпуса, назначил денежную премию за разгром таких батарей. Но так и не сумел ее потратить. В конце концов его сняли с корпуса, чему он был, наверное, очень рад, и направили на строительство укреплений в Мазурских лесах. Немцы понимали, что мы просто копим силы, чтобы расправиться с ними.

Полковник Муравьев, командир 209-й, в отличие от генерал-майора Степанова, командира 27-й дважды Краснознаменной дивизии имени Итальянского пролетариата, стоявшей на этих позициях с 21 июня, расположил свой штаб не в Суховоле, что на пересечении шоссе Белосток – Августов с грунтовкой на Осовец, а на ОП «Волков», поближе к складам топлива и боепитания. Тем более что Степанов не стал менять положение своего штаба, несмотря на отвод дивизии в тыл. Впрочем, тылом Белосток назвать было сложно. Дивизию отвели в Городянскую пущу, где и пытались переформировать: начались поставки противотанковых ружей и автоматов ППШ. Степанов не захотел менять полковые «бобики» на УСВ, мотивируя тем же, чем и Владислав, когда просил поставить «сорокапятки» вместо ЗиС-2: более легкая пушка удобнее в городских боях и сосновых лесах с их песчаным грунтом, а 345-й и 132-й полки полтора месяца дрались в Августове, в том числе и в городе. Тяжелой техники у немцев еще не было, и даже короткоствольная «полковуха» справлялась с Т-III и с T-II; Т-4 она брала, но только в борт. И «сорокапятку», и «бобика» расчет свободно просто поднимал, затаскивал их, как пианино, чуть ли не на крышу дома, быстрее окапывал, их было легче маскировать. А потом исполнял концерт Моцарта на скрипках водосточных труб – с участием этих самых пианино! И если пушка справляется практически с любыми целями, то в чем смысл корячиться с тяжелым и неудобным орудием? Для стрельбы по амбразурам вполне подходит и 45-миллиметровые, тем более что немецкие дзоты были рассчитаны противостоять 76-миллиметровым снарядам. То есть УСВ их разрушить мгновенно не могла.

Через некоторое время стало известно, что 209-ю передали в 1-й корпус на постоянной основе. Это сильно выручило остальные дивизиив плане обеспечения транспортом, плюс немаловажно, что 129-й танковый полк получил роту тяжелых танков КВ-1 и КВ-2 (с которыми, правда, намучились изрядно, так как ездить они не шибко умели), и ему заменили все оставшиеся БТ-7 на харьковские Т-34. Они отличались обрезиненными катками и глушителями и не так гремели на марше, как их сталинградские собратья. Вот только башня была неудобной из-за двойного люка. В общем, корпус был усилен, 27-я заменила собой 6-ю кавдивизию, и у Владислава появилась конно-механизированная группа. Не без злого умысла, естественно! Ее придали группе Доватора и приказали обеспечить прорыв конного корпуса в тылы противника. Час от часу не легче! Местечко для этого выбрали явно чисто по карте – напротив города Йоганнисбурга. Там на карте лес нарисован. Во-первых, там хутор на хуторе сидит, и в каждом хуторе войска 42-го корпуса, во-вторых, речка на болоте уселась и озером погоняет, плюс каналы, где каждый шлюз – укрепленная точка обороны с дотом и бронеколпаками. В случае если прижмут, то даже деблокировать не удастся, так как местность для танков непроходима. Владислав связался с Минском: дескать, так и так, место выбрано не слишком удачное. Чтобы прорваться в Великую пущу, придется форсировать шесть рек и четыре канала.

– Критиковать может каждый, что предлагаешь?

– Взять Лик, это вполне по силам кавкорпусу.

– Как ты себе это представляешь?