Гномий Клинок

— То есть мы существуем в форме энергии. Она в тебе есть и сейчас, но твою основу составляет именно материя. Когда же ты рассыплешься межзвёздной пылью, кое-что из вещества в тебе останется, однако твоей основой станет энергия, протяжённая не в пространстве, а во времени.

— Покажешь как-нибудь потом столь оригинальный приём.

— Обязательно. — Показалось Элану или кристальный пепел произнёс это с затаённой горечью?

Но тут кирка глухо ухнула и провалилась в пустоту, после чего хранителю стало не до сложных построений — перед ним открылась фиолетовая пустота, полная искрящихся, ярких блёсток…

Сумрак, расцвеченный непонятными огоньками, постепенно уводил вглубь горы, увеличиваясь по форме драконьего тела.

— Как мы с ней можем занимать одну форму?

— Не отвлекайся, Элан. — Голос меча был глухим и напряжённым.

— А что может случиться? Здесь нет никого, кроме нас!

Ответить кристальный пепел не успел. Воздух в центре небольшого зала сгустился, обретая плотность, стал вещественным — и огромная фигура Кавншуга утвердилась на гладком полу. Молодой бог сейчас казался гораздо более материальным, чем во время предыдущей встречи — возможно, сыграла роль среда, в которой они находились. В огромной жилистой лапе у него легко утвердился изящный и тонкий клинок. Только в отличие от кристального пепла, испускающего рассеянный фиолетовый свет, этот жадно поглощал всё вокруг себя — и тьма распространяла вокруг него свои жадные щупальца.

— Это конец твоего пути, человек!

Элан поморщился. В этом мире перед схваткой любили поговорить. Он прыгнул вперёд, намереваясь первым же ударом перерубить непонятный луч тьмы — и снести голову безобразному богу, но тот легко вскинул лапу — и тонкий звон разнёсся в воздухе. Хранитель замер. Впервые на его памяти удар его меча был парирован! Кавишуг держал в руке достойного противника кристального пепла! Способного выдержать удар — и ответить своим. Элан принялся лихорадочно обороняться, отходя к стене под градом ударов, парируя, уворачиваясь, ускользая. До него только сейчас дошло, что техники боя, которым обучал его кристальный пепел, предполагали и такие вот атаки — он что, знал, что этим кончится? И опять — не предупредил?

Кавишуг остановился. Тьма стекала с его меча, мешая разглядеть форму. Она не давала сосредоточиться, перевести дух — а в воздухе вновь зазвучали слова бога:

— Ты быстр и ловок, но я — новая сила, пришедшая в этот мир! Смирись, и прими свою судьбу! Подари мне свою жизнь — и, может быть, я оставлю тебе крохи, позволяющие прожить немного подольше.

Тьма морочила, уводя взгляд, вызывая напряжение. Перед глазами всё двоилось, пот тёк градом и в руках возникала противная дрожь. Элан вздохнул — и прикрыл глаза. Он кинулся вперёд, ориентируясь не на слабый полуразмытый силуэт — а на ненависть, на ужас, стекающий с чужого меча, на белесую тьму, составляющую его сущность. На боль, причиняемую его яростными ударами, на растерянность и страх начавшего отступать чуждого ему божка, привыкшего к покорности безвольных жертв, а не к гневу впавшего в неистовство бойца. Он не открывал глаз, чувствуя, что его удары бьют точно в цель — и в какой то миг страшный рёв потряс стены зала, заставляя раскалываться камни и змеиться трещинами по стенам, и человек понял, что попал. Чужая энергия хлынула водопадом, ревущий поток странных сил захлестнул его, закрутил соломинкой в водовороте; хранителя несколько раз ударило о стены, заставив выпустить рукоять меча — и он открыл глаза.

Хрустальный пепел лежал на мече тьмы, и фиолетовое сияние боролось с подступавшим сумраком; даже пребывающие в неподвижности, клинки продолжали яростную схватку. Человек же весел посреди пещеры, стиснутый железными лапами молодого бога. Искажённое мукой и яростью лицо скалилось ему в глаза, а огромные ручищи мощными тисками выдавливали из обездвиженного хранителя крохи жизни, тут же подхватываемые и съедаемые страшным духом.

«— Настоящий удар рождается в сердце, набирает мощь в теле, направляется разумом и заканчивается поражением противника. Заметь — он не ограничен длинной рук или ног: его окончание — это тело твоего соперника. Люди пользуются мечами, копьями и стрелами, пытаясь сделать удар совершенным; мы же просто используем возможности своего организма.»

— На! — Чужой бог отлетел к стене, разбрызгивая кровь из открытой раны. Элан кинулся к мечам, подхватил ставшими горячими рукояти и, подскочив к растерянному Кавншугу, принялся полосовать огромное тело, делая его зыбким и эфемерным, заставляя растечься бесплотным туманом чужих надежд и стремлений, сгинуть, исчезнуть… От дикого крика затряслись стены, вызвав очередной камнепад. Дух кинулся вперёд, выбивая мечи, обхватывая хранителя в плотный неразрываемый кокон.

— Ну нет! Здесь и сейчас, внутри тела твоей любимой драконессы, я бессмертен — потому что питаюсь её межзвёздной пылью, её энергией, её сутью — уничтожая меня, ты уничтожаешь её! А я — просто наслаждаюсь сытным ужином!