Гобелен с пастушкой Катей

Необходимо отметить, что среди моих скромных талантов имеется один довольно полезный: при помощи несложных приспособлений я могу открыть практически любой замок, не испытывая потребности в ключах. Этим я обязан знакомством с чрезвычайно юной и привлекательной особой с периферии. Она прожила у меня месяца два, совершая регулярные наезды в столицу, откуда неизменно возвращалась, предельно нагруженная предметами потребления, каковые очень скоро таинственно исчезали. Однажды бесследно исчезла она сама, и я как-то не выбрал времени поинтересоваться ее дальнейшей участью. Так вот, в благодарность за кров сильфическое создание раскрыло мне несколько секретов ремесла. Кстати, если я не ошибаюсь, ее тоже звали Мариной.

Мне уже довольно долго казалось, что ожидание некоего Алексея в чистом поле под проливным дождем вредно для здоровья, поэтому без всяких сомнений я решился посетить его жилище. Ничто так не характеризует человека, как его жилье, застигнутое врасплох… Впрочем, ничего особо интересного там не оказалось, кроме связки ключей на гвоздике за печкой.

Конечно же, я и без данной подсказки понимал, что жилое помещение никаких тайн не раскроет, наверняка мой коллега-сторож может хранить что-либо лишь на огороженной территории охраняемого объекта. Лично я поступил бы именно так.

Однако печалило меня другое, мне бы так не хотелось в своем рвении докопаться до уголовно наказуемого преступления, тем более до мокрого дела. Мало того, что сие неприятно чисто по-человечески, в этом случае вопрос об оплате частного расследования натурально отпадал и следовало лишь поскорее уносить ноги.

Усилием воли я заставил себя забыть о цели поисков и приступил к ним как бы из любви к искусству.

Как я уже упоминал, беглый осмотр дома и близлежащего сарая убедил, что искать надлежит в других сферах. Связка ключей, подобно нити Ариадны вела мысль в нужном направлении.

Условившись с собой, что я не стану даже отдаленно представлять, что именно ищу, я методично обследовал самодельный гараж с ямой для мотоцикла, небольшое овощехранилище и подобрался к границе охраняемого участка.

Не оставь хозяин ключей на гвоздике столь легкомысленно, моя задача оказалась бы сложнее, замки были сработаны на совесть.

Без труда я открыл калитку и вступил на охраняемое пространство. Два ключа из общей связки, оставшиеся неиспользованными, красноречиво свидетельствовали, что мне предстоит открыть ещё два замка.

После недолгого размышления я убедился, что две закрытые двери могут таиться лишь в одном здании. То было безвкусное подобие небольшой виллы, сиротливо вопрошавшее о своем назначении среди строительного хаоса. Остов недостроенного здания я положил осмотреть последним, ибо он мог укрывать только мертвое тело, о чем думать не хотелось совершенно.

Двустворчатая дверь маленькой виллы поддалась плавно и легко… Помещение всех трех этажей стояли раскрытые настежь и абсолютно пустые. Я бросил беглый взгляд на подернутую дождем природу из окошка миниатюрной башни на самом верху и, подобно сестрице Анне во время двух её первых попыток, не обнаружил ничего. Окрестности были печальны, мокры и безлюдны.

Оставалась всего одна дверь. По довольно крутой лестнице я спустился вниз и ещё вниз, и ещё раз вниз. Гулкое подземное помещение стояло, погруженное во мрак, рассеять который мне удалось не без труда, столь нелепо размещенным оказался выключатель потустороннего дневного электричества.

Последняя дверь оказалась прямо передо мной. Поворот ключа, ещё один, металлическое щелканье — и я открываю тяжелую, оббитую металлом дверь.

Я вступаю в совершенную черноту дверного проема, делаю шаг…. И тысячи искр рассыпаются под сводом моей черепной коробки. Как бы фейерверк, однако далеко не умозрительный, а более чем реальный!

В полной тьме сие впечатлило особенно. Второй удар за столь непродолжительное время несколько исказил восприятие дальнейших событий.

Пощады, любезный читатель, лишь о ней я молю тебя! Позволь считать мой вклад в летопись завершенным и обрати свое благосклонное внимание на труд иного повествователя, чья голова пострадала менее.

Часть третья

Рассказ продолжает основной автор, Екатерина Малышева.

Господи, Боже мой, как все бесконечно запуталось в этой истории! Мне от души жаль писателей, они должны сводить концы с концами в изобретенных ими литературных построениях, но спасает опыт, иначе говоря профессионализм. А мне, злосчастному редактору, видит небо, почти не под силу управиться с бесформенной кучей реальных событий, свалившихся на мою голову в тот печально памятный день!

Кто мне подскажет, с какого момента продолжить рассказ: описывать хронологически свои приключения в подвале или сразу объяснить, каким образом бедный Отче Валентин получил доской по голове?

Да простит меня муза художественной литературы (не знаю, как её зовут и существует ли она в природе), но начну я, пожалуй, с конца. Вернее, с середины.