Гобелен с пастушкой Катей

Утопающему полагается соломинка, а мне предстоял Валькин компьютер! Кто из них вызывал во мне большее отвращение, проклятая машина или нервный посетитель, сказать было трудно. Я глянула в схему и нажала красную кнопку. Экран монитора засветился, и, к своему облегчению, я увидела сине-белую картинку с надписями 1…, 2…, 3… и далее. Погоняв стрелку туда и сюда, я подвела ее к номеру «1», и в нижней части экрана зажглась белая полоска. Я улыбнулась ей, как долгожданному другу, и обратилась к клиенту.

— Мне нужно ваше имя, можете назвать любое, просто для отчетности, — попросила я корректно, думая между тем, что он откажется, но клиент был непредсказуем.

— Муратов Анатолий Сергеевич, имя настоящее, 1952 года рождения, — доложил он кратко и внятно.

Я машинально напечатала данные клиента на клавиатуре (первый раз в жизни!), информация послушно засветилась под номером «1». Сомнения никуда не делись, но я двинула стрелку к «главному меню», уперлась в него и нажала панель «enter». Картинка исчезла, на ее месте возникла другая, с перечислением всевозможных вариантов. Среди них были и «оплата», и «назначение» и «досье», и много чего другого. После лихорадочных колебаний я выбрала «первичный клиент», двинула стрелку туда и нажала «enter».

И черт меня побери, на экране возникла табличка, синяя на белом фоне, называлась она: «Муратов Анатолий Сергеевич, 1952». Далее шли пункты: адрес, телефон, консультация, форма работы, договор, оплата, каждый под своим номером. Занятая по самую завязку, я упустила момент, когда клиент передвинулся вместе со стулом и смог обозреть экран монитора.

— Все как у людей, — прокомментировал Муратов и назвал адрес и телефон.

Я напечатала. Что делать дальше, не знала, совсем.

— Что ж, ловко придумано, пускай будет консультация, — помог клиент, и я погнала стрелку туда, сообразила сама и нажала «enter».

«Оплата консультации — 250 руб.». — сообщило загоревшееся окошечко. — «Клиент согласен: да? нет?»

— Печатайте «да», — лаконично заявил клиент и вынул из кармана бумажник.

Я повиновалась. Далее было проще, я направила стрелку на «договор» и нажала «enter».

«Договор № 1386-042 — клиент заключает договор: да? нет?» — засветилось еще одно окошечко.

— Не заключает, — отозвался клиент. — Мне эта машинка надоела, пишите «нет» берите деньги и консультируйте, я сюда пришел не в игрушки с вами играть.

Я отказалась от договора, перешла к оплате, внесла в окошко 250 цифрой, затем прописью и нажала «enter».

«Оплата произведена», — отозвалась машина. — «Клиент желает получить чек: да? нет?»

Я самостоятельно указала на «да» и нажала на «enter».

Что-то мигнуло, но картинка не изменилась. Я покосилась на клиента, не зная, что предпринять, но судьба послала посетителя, хоть неприятного, но с квалификацией.

— «Print», потом «exit», быстро, девушка, шевелитесь, — подсказал Муратов.

Наконец, общими усилиями мы завершили процесс, и из принтера выполз лист бумаги, где все было честь по чести обозначено. Пот лил с меня ручьем, пиджак пришлось снять. Умирать с голоду буду, но не пойду в ассистентки ни к Вальке, ни к компьютеру! Я бы ничуть не удивилась, если бы после получения чека, клиент откланялся и ушел. Лично я устала, будто разгрузила товарный вагон, беседы с машиной просто доконали.

Клиент посмотрел на меня с уничтожающим презрением, спрятал чек в карман и произнес немыслимое.

— Мне кажется, что меня хотят убить, — заявил Анатолий Сергеевич Муратов.

Машинально я взяла ручку и записала на Валькином перекидном календаре: «А.С.М. утверждает, что его хотят убить».

В такой оригинальной форме выразилась реакция на неординарное заявление. Справившись с удивлением, я взглянула на Муратова более осмысленно. В том же недружелюбном тоне он продолжил.

— Главная беда в том, что кажется. Если бы я нашел хоть одно подтверждение, хоть один реальный факт, то пошел бы не к вам, а розыск. Если бы убедился, что фактов нет, то пошел бы к врачу, — объяснился Муратов.

Я записала: «МУР или психиатр, вот в чем вопрос?»

Между тем клиент Муратов развивал тему на диво обстоятельно и почти внятно.

— Иногда мне кажется, что это люди, и тогда это — преступление. Иногда — что судьба, и это воздаяние, — сообщил он. — Мы со Львом разбились вдребезги машине, оба были пьяны. Он скончался, я выжил. Машину можно испортить, но пили сами, — докладывал клиент.

Мною было записано: «Люди или судьба? Оба варианта возможны. Лев разбился на машине».

— В больнице инцидент с капельницей, подходит и небрежность, и судьба, или просто случай, — клиент продолжал рассказ. — Три недели назад я открывал бутылку сока трехлетней давности, отскочил кусок стекла и упал в чашку, я не заметил. Жена подскочила, настояла, чтобы я проверил. Я не хотел, стал наливать, Виктория отняла чашку и вынула обломок стекла, острый, как гвоздь. Нашли бы только при вскрытии. Судьба?

Мой комментарий на календаре гласил: «Жена спасла жизнь в апреле.»