Гоблин

Внизу под часовней у пирса сгрудились четыре длинные лодки, а под навесом укрыт тентованный трехколесный «тук-тук». Солнечных панелей, как и антенн с проводами, на крышах не наблюдаю, не развита в Мертвой Бухте радиосвязь. Если терминал типа «шоколадка» появился у них недавно, то операторы не успели натащить каналом поставки радиотехнику на микросхемах, с первого дня эксплуатации попав под санкции Смотрящих на получение устройств с микросхемами. А массогабаритные характеристики «шоколадки» не позволяют в достатке набирать тяжелые ламповые аппараты, в общине поликластера и других потребностей хватает.

Сообщение, торговля и большая часть местных промыслов полностью зависят от реки, поэтому у каждой здешней семьи имеется свой транспорт: каноэ или суденышко побольше, что-то типа джонки. Моторок пока не видно, даже парусных лодок не так уж много, веселками люди маслают, веселками… Тихая акватория, в которой не чувствовалось течения реки, была заполнена самодельными маломерками, выглядевшими, по большей части, неказисто, третий сорт. Не было в них лоска отработанного национального ремесленничества и вековой традиции, пусть и первобытной, которые сразу проглядывались, например, в этнических долбленках и пирогах. Они только учатся, нарабатывают опыт, мастерство. В основном все эти плавсредства были вытащены на берег, пришвартованы к крошечным сходням из жердей, некоторые на воде, прилипли к крашеным бочкам. И всего в трех посудинах сидели люди, прямо в центре бухты занимающиеся сетевой рыбалкой.

Типичный речной образ жизни, по-другому и быть не может. Если не принимать в расчет уникальности огромного корабельного кладбища, то Бизерта – обычный, в общем-то, молодой городок на тропической реке, причудливой тонкой лентой раскинувшийся по изгибам берега и выстроенный сообразно примитивным понятиям рациональности в рамках доступных людям технологий и практик.

Деловой центр поселения легко угадывался благодаря той самой высоченной трубе, серой с широкой черной полосой, ее действительно отлично видно с реки.

– Ленивые вы, бизертинцы, сонные какие-то, без изюминки, – тем не менее проворчал я. – Нет бы фантазию проявить. «Под трубой», ну что это за название для богоугодного заведения?

Отсвет от вычищенного стекла картушки компаса несколько слепил глаза, и я наклонил голову вправо. Ага, да тут у них даже маяк имеется! Стоит на конце низкой и узкой песчаной косы, которая на сотню метров тянется почти на запад, такой отмели в сильное волнение и не увидишь.

Нарастающий шум работы изношенной паровой машины, которую безжалостно заставили работать на полную мощь, ритмичными толчками поддавал в заднюю стенку ходовой рубки. Выдержит ли старушка? Я боялся, что каждую минуту эта обшарпанная жестянка может лопнуть пополам, зеленая речная вода хлынет в машину, и тогда подо мной взорвется котел, а разозлившийся «Ахиллес» напоследок плюнет товарищем Сомовым в пространство, как хулиганистый пацан из трубки сухим горохом. И полечу, весь такой авантюрный, широко расставив сильные руки, над гладью реки, рассекая лысиной жаркий воздух и размышляя, где именно в мои расчеты вкралась ошибка.

Скорей бы к берегу.

На берегу и на воде меня уже заметили!

Один из рыбаков встал в лодке во весь рост и принялся из-под руки рассматривать внезапно появившийся в бухте черный пароход, который двигался в сторону основного причала порта с максимальной, то есть недопустимой, скоростью. Взмахнул рукой, зашевелил губами, что-то говоря напарнику.

– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», – затянул я гнусаво, отметив время: пора засекать. – Пощады никому не желает!

Впереди замерли на стоянке наиболее крупные суда: пяток среднеразмерных парусных джонок, небольшой белый пароходик, три или четыре баркаса универсального назначения, легкая баржа. С левого края были пришвартованы посудины, находившиеся, судя по всему, на краткосрочном ремонте. В бинокль было видно, что уже и там начали размахивать руками. Не нравится! А что, я же в гости, с чистым сердцем!

Пожалуй, теперь «Ахиллес» и сам добежит. Я осторожно переложил руль, доворачивая на верный курс. Пароход с положенной задержкой покатился влево, и теперь его прямой форштевень смотрел на сплошную массу тесно прижатых друг к другу кораблей, как бы слившихся в своеобразный остров. То есть прямехонько на берег.

– Это есть наш последний и решительный бой!

Все, хватит, пора драпать.

Дверь рубки распахнулась. Несколько мощных прыжков по палубе, беглый взгляд на бак, еще один момент – и я прыгнул в катер. Времени на то, чтобы снимать привязной конец, не было, и я рубанул веревку тяжелым лезвием ножа.

Взревел подвесной мотор, и Startrek, сразу набирая скорость, резко отвалил в сторону и помчался вперед, оставляя пароход-таран за кормой.

– Прощай, друг! И прости. Настанет время, и душа твоя, могучий «Ахиллес», будет так же носиться по верхнему морю, что находится в раю для кораблей-героев, в местах, не оживленных ни одним человеческим существом!

* * *