Гоблин. Подземелье

Остальные дети уже после первого удара отошли на пару десятков шагов прочь от безумного старика. Увечья получить не хотел никто. Поэтому увидев раненого Сарха они, осторожно обходя кругом приличное пространство, двинулись ему навстречу. ПОдскочил быстрее всех Инмар, могильщик. Он же и пытался помочь своему вожаку, — тот лишь оттолкнул его прочь.

Раненый, и уже поднявшийся на ноги гоблиненок, смотрел на своего спасителя, на Драмара.

То, что старик быстрее его, оно понятно, он это ощутил на себе. Старик все же старый Охотник. Неожиданно было то, что Саркх для него такой же слабый сопляк как и сам Зур’дах.

Однако, дальнейшее удивило Зур’даха еще больше, — Драмар после этой неожиданной вспышки энергии и силы будто вмиг пожух, усох.

Не торопясь, согнувшись, как обычно, в три погибели, он подошел к Зур’даху.

Он осторожно повертел мальчишку, осмотрел все раны. Какие-то потрогал пальцем, вызывая у Зур’даха вспышки боли.

— Нормально, — констатировал он, — ничего серьезного. Чудом умудрились ничего не сломать. А лицо… — он хмыкнул, — лицо мужчине не особо-то важно.

Впрочем, Зур’дах вынужден был согласиться, — серьезными ранами это тоже считать нельзя, бывали и похуже. Тот же Саркх, еще не одну неделю будет лечить перелом ноги, если это конечно перелом.

Драмар подхватил его под локоть, и они медленно двинулись к жилищам.

Чуть погодя, гоблиненок уже сам держался за посох старика, ощущая под пальцами его выщербленную поверхность с сотнями насечек.

Сам старик двигался в одном темпе с мальчишкой.

Корзину, полную нового корма, старик оставил там же где и произошла драка. То ли сил тащить не было, то ли на сегодня он решил со светляками закончить.

— Нечего делать такое кислое лицо. Получил пару тумаков и все. Делов-то. Тебе ж не отгрызли руку-ногу, как бывает с Охотниками. Так что давай, шуруй вперед.

Зур’дах не стал спорить.

— Сейчас пойдем к твоей матери, пусть займется твоим лицом. Раны-то пустяковые, а вот смотреть на тебя действительно страшно.

До жилища Зур’даха было еще далеко.

Глава 5

Ксорх, отец Саркха и одновременно Старший Охотник, — что значило сильнейший в своем поколении, — вместе с отрядом подчиненных ему Охотников возвращался в племя. Охота прошла удачно, но усталость давала о себе знать. Приходилось каждый шаг с ней бороться.

Однако, кровь будоражила мысль об Айре и ее теплых ласках которые ждут его вскоре.

Да, ради этого стоило поторопиться.

Остальные Охотники, более пятнадцати, такие же вымотанные, едва за ним поспевали.

Устали все. Неделя вдали от родной пещеры в постоянном напряжении и бесконечной охоте.

Ему было легче, ведь остальные тащили на носилках сваленные в кучу туши животных. Ну, на то он и Старший Охотник, чтобы иметь какие-то привилегии. С другой стороны, — сейчас на нем лежало бремя встретить первым любую неожиданную опасность подземелья.

Но сегодня удача была на их стороне, ни один зверь на пути в родную пещеру им не повстречался.

Вскоре они прошли широким тоннелем, где, как обычно, по бокам сидели бездельники-стражи, поклонившиеся Охотникам в знак уважения.

Еще за десяток шагов до пещеры Ксорх почувствовал ее знакомый и родной запах, которой разительно отличался от запаха окружающих пещеру сырых тоннелей и холода дальних переходов. Воздух в пещере был гораздо теплее, нагретый десятком тысяч гоблинов, и зажженных костров. Пахло разумной жизнью, дымом, дерьмом, едой, а в воздухе стоял шум, который прекращался только глубокой ночью.

Внутри родной пещеры они замедлились, а затем и разделились: те, кто отвечал за добычу, собственно самые слабые из них, отправились доставлять и разделывать ее в Хранилище, — место, где добыча после охоты делилась поровну. Поровну, вовсе не значило справедливо, это значило сильным — больше, слабым — меньше. Все по столетиями соблюдавшимся обычаям.

Часть отряда направилась к центру пещеры, к своим семьям. Там находились жилища всех Охотников.

Ксорх же, как и несколько других Охотников из рода камнекрабов, — свернул немного раньше, и пошел вовсе не в центр пещеры, а на северные окраины. К зурам.

Зурами назывались те, кто за плату оказывал определенные услуги мужской части населения племени.

Ксорх уже давно не испытывал никакого влечения к собственной жене, если вообще когда-либо испытывал. После более чем двадцати рожденных детей, она представляла из себя бесформенную тушу для кормления, которая, кроме отвращения, никаких других эмоций не вызывала.

Даже смотреть на нее он старался как можно реже. Не будь она из его же собственного рода, дело решилось бы просто, — он бы от нее избавился. Но в том-то вся соль и была. Охотники смешивали кровь только со своими, и почти всегда жена Охотника была его же родственницей, никого другого взять в жены Охотнику Старейшие в роду просто бы не позволили. Кровь должна усиливаться, а не разбавляться, — так считали Старейшины.

Так что, избавиться от собственной жены Ксорх не мог, даже несмотря на то, что ему этого сильно хотелось.

Чертовы старики…