Гоблины. Сизифов труд

— Хм… Короче… Всё, жду вас внизу… Виталя, не забудь распечатки кадров. И сделай дополнительный экземпляр для Афанасьева…

* * *

«Горячая линия» с начальником ГУВД, до бела раскалившая редакционный телефон, потихонечку затухала. В данный момент Владислав Юрьевич, вольготно расположившись в кресле Обнорского, знакомился с кофейно-чайным ассортиментом, сервированным офис-менеджером Дашей. Сам Андрей Викторович курил в открытую форточку, ожидая окончания «рекламной паузы», взятой на период чайной церемонии. Сама идея проведения «горячей линии» его не слишком впечатлила, но для грамотного позиционирования «Явки с повинной» такой материал, безусловно, шел в зачет.

Третьим человеком в кабинете была журналистка Маша Цыганкова — ей доверили ответственную роль модератора. Сейчас модерирование заключалось в снятии с базы телефонной трубки, символизирующем занятую телефонную линию.

Дождавшись, когда начальник ГУВД, насытившись, отставит на поднос свою чашку, Андрей Викторович отщелкнул окурок в форточку и спросил:

— Ну что, Владислав Юрьевич, еще на один звоночек ответим?

— Давайте, — великодушно разрешил милиционер за № 1.

— Машенька! Давайте!

Цыганкова вернула трубку на исходную, и телефон сразу затрезвонил. Маша включила кнопку громкой связи, заученно оттарабанила:

— Добрый день. Вы дозвонились до нашей «горячей линии». Представьтесь, пожалуйста?

— Меня зовут Анна Николаевна, я пенсионерка, — разнесся по кабинету надтреснутый старческий голос.

— Очень приятно. Слушаем вас, Анна Николаевна.

— Восемь месяцев назад у меня пропал муж — Смирнов Павел Павлович. Ушел в сберкассу за пенсией и пропал. Мы обратились с заявлением в милицию.

— У вас его приняли?

— Приняли с грехом пополам. Но мужа никто не ищет. Мы обращались во все инстанции. Нам приходят всевозможные отписки, а результата, как не было, так и нет. Я хочу спросить: как долго его будут искать?

— Уважаемая, Анна Николаевна. Во-первых, искреннее мое вам сочувствие, — устало-снисходительно взялся объяснять начальник ГУВД. — К сожалению, случаи, подобные вашему, достаточно распространены. Поверьте, мои подчиненные приложат все усилия. Что же касается конкретно вашего вопроса: по российским законам пропавшего человека должны искать пятнадцать лет. Так что времени у нас с вами предостаточно. Мужайтесь.

— И что, все эти пятнадцать лет я должна платить за него квартплату? — Судя по интонации, старуху такой поворот никак не устроил. — У меня очень маленькая пенсия, четыре тысячи. А квартплата на сегодняшний день составляет…

Далее пошли сложные математические выкладки, выслушивать которые начальнику ГУВД было бесконечно неинтересно. Но ему ничего не оставалось, как одними лишь жестами и мимикой выразить всю свою крайнюю степень презрения к происходящему. И тогда на правах модератора в затянувшийся монолог встряла Цыганкова:

— Владислав Юрьевич! — игриво напомнила она в прямом эфире. — Насколько мне известно, зарегистрировать человека как без вести пропавшего можно уже через год и, таким образом, перестать платить за него квартплату? Не правда ли?

— Вы абсолютно правы, Мария. А после того как человек пребудет в статусе «пропавший без вести» пять лет, по просьбе родственников и через суд его возможно признать умершим и даже выписать из квартиры.

Милиционер за № 1 отчаянным жестом попросил Цыганкову вывести назойливую бабку из эфира, и Маша, со словами «спасибо за звонок, всего вам доброго», положила трубку.

Владислав Юрьевич вздохнул с облегчением:

— Вот вам, Андрей Викторович, наглядный пример того, о чем мы с вами только что говорили. То есть мы должны бросить все остальные дела, расшибиться в лепешку и найти хладный труп старика, дабы его старуха могла меньше платить за квартиру. А теперь представьте себе: только за прошлый год в целом по стране было зарегистрировано 130 тысяч пропавших без вести!

— С ума сойти! — картинно натянул на лицо потрясение Обнорский. — Население средней руки областного центра!

— Вот именно! А теперь попробуйте расставить приоритеты: кого и где в первую очередь мы должны искать?

— Владислав Юрьевич, у нас очередной звонок! — вклинилась в мужской разговор Цыганкова.

— Давайте. Что ж теперь делать?

— Добрый день. Вы дозвонились до «горячей линии» с начальником ГУВД. Представьтесь, пожалуйста. Назовите род занятий.

— Я Людмила Петровна Калугина. Учительница начальных классов.

— Слушаем вас, Людмила Петровна.

— Три года назад я проходила свидетельницей по уголовному делу, заведенному в отношении…

— Возбужденному, — перебила звонящую Цыганкова, демонстрируя эрудицию.

— Что? — не поняла та.

— В милиции дела не заводят, а возбуждают.

— Да-да. Хорошо. Конечно… Так вот: я проходила свидетельницей по уголовному делу, возбужденному в отношении нашего соседа по коммунальной квартире Маркелова Анатолия Эдуардовича. Тогда его осудили к семи годам за развратные действия в отношении несовершеннолетних. Фактически за педофилию. Поскольку девушке, в данном случае конкретно моей дочери, на тот момент было только шестнадцать.