Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

К такому выводу Борис Сергеевич пришел, увидев, как мужик покупает у уличной торговки ведро роз и с поклоном преподносит его госпоже Мешечко. Заслужив ответный, отнюдь не просто дружеский, поцелуй. Но даже не это, а другое в следующую секунду подкатившее к ним ведро окончательно добило Афанасьева. Ибо то был черный «Майбах», в который влюбленная парочка и погрузилась. Вместе с розами.

Заметив потрясение на лице Афанасьева, Ольга интерпретировала его по-своему:

– Красота! Прямо зависть берет! Настоящий принц. Пусть и не на белом коне, но зато на черном «Майбахе».

– Ага, – рассеянно кивнул тот, тщась разглядеть и запомнить номер вставшего на светофоре «Майбаха».

– О! А вот и Андрей Иванович идет.

– Что?! Где?!

– Да вон, из метро вышел. Видите?

– Уфф! – облегченно выдохнул Афанасьев. – Слава богу, обошлось!

– Что обошлось?

– Да это я так, о своем, – уклончиво ответил оперативный водитель, наблюдая за удаляющимся «Майбахом»: в последний момент законным супругам удалось-таки разминуться в пространстве и во времени.

* * *

Пока Анзори Паатович вяло крутил велосипед, а его подруга активно качала пресс, Тарас с Виталием привычно коротали время на скамеечке возле аппарата с халявной питьевой водой. Сегодня этот аппарат должен был сыграть ключевую роль в сочиненной «гоблинами» многоходовой пиесе. Все равно как приснопамятное, висящее на стене ружье. Если, конечно, спектакль не будет перенесен на другой день. По независящим от «гоблинов» причинам.

– …Э-эх! Сколь ж мне бутылок сдать, чтобы олигархом стать? – с завистью вздохнул Шевченко, пожирая глазами красотку Вику.

– Оно тебе надо? Станешь таким, как Анзори. И будут над тобой глумиться двое таких же, как мы, идиотов.

– Не, «таких же» не будут. Мы с тобой, Виталя, одни такие. Уникальные.

– Уж ты-то точно. Редкостный «муникум».

– Слушай, а вдруг он не захочет пить?

– Захочет. Вон, вишь как резво ножками сучит? Старается человек, а значит – потеет.

– Я бы тоже с такой. Попотел. В сауне.

– Так за чем же дело стало? Соблазни! Отбей! Уведи!

– Ага, соблазни! У этой девки одно колечко в пупке стоит больше, чем мое годовое жалованье!

– Тогда не скули: если нет, чего желаешь, желай того, что есть… Стоп! Кажись, закончили!

Вика, подхватив полотенце, прошла на мужскую половину к своему пыхтящему от натуги велосипедисту. Здесь они обменялись парой фраз, после чего девушка, грациозно покачивая бедрами, направилась в сторону сауны. Проводив ее похотливым взглядом, Анзори Паатович сполз с ненавистного тренажера, повелительным жестом подозвал к себе дежурного инструктора, и физкультурный халдей, побросав свои гири, примчался на зов быстрее лани. Застыв в подобострастии, он часто-часто закивал головой, соглашаясь с Гурцелая по всем втолковываемым ему пунктам, содержимое коих так и осталось загадкой. По-видимому, речь в первую очередь шла об аренде сауны – по крайней мере именно туда, к разочарованию «гоблинов», прямиком направился Гурцелая.

Ну да не зря говорят: привычка – вторая натура. На полпути Анзори Паатович развернулся и двинул в сторону «гоблинов», намереваясь освежиться.

– Есть! – возбужденно зашептал Шевченко. – Виталя, банкуй!

Вучетич, изображая зевоту, интеллигентно прикрыл рот ладошкой и быстренько заглотил зажатую в ней пилюлю. Гурцелая тем временем выудил из аппарата чистый одноразовый стаканчик. Потянулся к кранику.

– Анзори! Стой!

– Чего?

– Тут пару минут назад какой-то чел подозрительный крутился. Стаканчики зачем-то поменял.

– И чего?!

– Чего ты «расчегокался»? Дай-ка сюда. – Вучетич забрал у недоумевающего Анзори Паатовича стакан и тщательно его обнюхал. – Какой-то странный запах, ты не находишь?

Гурцелая старательно пошевелил ноздрями:

– Вообще никакого запаха нет…. Э-э, Виталя, обжегшись на молоке, теперь на воду дуем, да?

– Думаешь, у меня паранойя? Очень может быть. – Вучетич продолжал оставаться предельно серьезным. – Ну да береженого Бог бережет!

Он скомкал отобранный стаканчик, выбросил его в ведро, а сам вытянул из аппарата следующий. Налил воды, выпил и тревожно «прислушался к ощущениям».

– Ну как? Не отравили колодец партизаны? – насмешливо поинтересовался Гурцелая.

– Вроде нет, – крайне неуверенно сказал Виталий, продолжая «прислушиваться».

– Как же так? Бездельники, да?! – продолжал глумиться клиент.

Впрочем, веселье его продолжалось совсем недолго, так как через пару секунд изо рта Вучетича вдруг выступила обильная пена. Несчастный «гоблин» закатил глаза, а ноги его подкосились. Пошатываясь, он попытался сделать несколько шагов, но, не устояв, рухнул на пол, схватился обеими руками за горло и забился в конвульсиях.

– Виталя! Ты чего, дружище?! Виталя! – истошно заблажив, бросился к телу Шевченко. – Ты слышишь меня?!! Виталя! Не молчи, слышишь! – Тарас метнулся к лежащей на скамеечке, давно снятой с производства двухкилограммовой радиостанции и заголосил отчаянно: – Дежурный! Дежурный, твою мать!.. Сменный наряд, Шевченко на связи! Срочно машину во «Владимирский пассаж», в фитнес-зал!.. Срочно!.. Витале плохо! Похоже, отравление!.. Да!!!