Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Да каждый раз одно и то же: минут двадцать занимается, а потом по часу со своими девками в сауне трахается. А нам после них убирай… Думаешь, приятно? Еще какой-нибудь ВИЧ (тьфу-тьфу-тьфу) или гонорею подцепишь.

– Так гнали бы их взашей!

– Да ты что?! Гурцелая у нас по разряду ВИПов проходит.

– И много у вас здесь таких? ВИПов, с саунами?

– Под два десятка наберется… Кстати, подруга, вынуждена тебя огорчить.

– Что такое?

– Людвиг Ромуальдович… Помнишь, я еще собиралась его тебе сосватать? Так вот он, похоже, жениться собрался.

– Ай-ай-ай!

Подруга сарказма явно не уловила. Сказала наставительно:

– А ведь я тебя предупреждала: пока ты будешь иметь в виду, другие – уведут. Так оно и получилось.

– Вот такая я раззява.

– А как у тебя вообще на личном фронте? – Вылегжанина изучающе посмотрела на Ольгу. – Всё понятно. Судя по внешнему виду, секс по-прежнему от случая к случаю?

– Без комментариев.

– Да уж, комментарии здесь излишни… Слушай, Прилепина, а хочешь я тебе своего Стасика уступлю?

– Как так? Ты же хвасталась, что полгода его приручала?

– Так ведь чего не сделаешь для счастья институтской подруги! Тем более, он мне начал порядком надоедать – в голове один «трах». А поговорить… Я уже молчу по душам, хотя бы просто поговорить – не о чем.

– Нет, спасибо. Такого счастья мне не надо.

– А какое счастье тебе вообще нужно? – осведомилась Вылегжанина. – Я имею в виду по жизни? В целом?

Ольга задумалась. Смущенно, не поднимая глаз, ответила:

– Не знаю, Надька… Наверное, чтобы сын и мама были здоровы. Чтобы сын вырос порядочным человеком и настоящим мужиком.

– Без настоящего отца настоящим мужиком вырасти трудно.

– Ох, Надежда, не сыпь мне соль… Думаешь, я сама этого не понимаю, сама не вижу?.. Запуталась я совсем. В себе любимой запуталась. Правильно говорят: если хочешь, чтобы твои дети наконец повзрослели, постарайся повзрослеть первой… – Голос Прилепиной невольно задрожал, глаза увлажнились. – Знаешь, на позапрошлой неделе в аэропорту я встречала Дениску с его отцом. Они летали в Китай, в заповедник к пандам. И вот, когда я увидела, какая радость светится в Денискиных глазах, я… я чуть не разрыдалась в голос.

– Почему?

– Мне вдруг сделалось страшно. Я буквально физически ощутила свое одиночество, понимаешь?.. Ведь что такое одиночество? Это когда ты окружен замечательными людьми, которые любят тебя, ценят тебя, понимают тебя. Но у каждого из них в жизни все равно есть кто-то, кто им ближе, чем ты… До сих пор я была уверена, что ближе меня у Дениски нет и не может быть никого на свете. А там, в аэропорту, вдруг почувствовала, что на самом деле – это не так. Вернее, уже не так. И что виновата в этом – только я сама…

* * *

Знакомство Холина и Крутова с новой потенциальной клиенткой «гоблинов» началось с ее заочного представления. В своем десятиминутном докладе сотрудник СКП Руслан Купин жирными мазками обрисовал краткий и сугубо порочный жизненный путь гражданки Неждановой, а также набросал ее психологический портрет. Последний изобиловал нецензурными характеристиками, из чего следовало, что клиентка, мягко говоря, попалась сложная. Непосредственный начальник Купина подполковник Хомутов в течение доклада беспрестанно курил дорогущий фирменный «Житан» и лишь изредка позволял себе небольшие ремарки, преимущественно связанные с «ключевым» статусом госпожи Неждановой как свидетеля обвинения в предстоящем процессе над Литвой.

– …Короче, честно предупреждаем – девка проблемная. Да что там – сучка редкостная! – такими немудреными формулировками закончил свой доклад Купин.

– Эт-точно! Моя бы воля, я б эту блядину законопатил в изолятор на Лебедева – и никакого те головняка, – подтвердил Хомутов.

– Так в чем проблема? – спросил Крутов. – Я имею в виду «законопатить»?

Следователь посмотрел на него с искренним удивлением:

– Да вы че, мужики?! Мы ж ее больше месяца ломали-убалтывали, чтобы она согласилась дать в суде показания на Литву!

– А что за показания?

– Да какая вам на фиг разница? Какие попросим, такие и даст. Здесь важен сам факт: одно дело – показания какого-нибудь там Анзори. Этот в нынешнем своем положении не то что Литву – родную мать сдаст. И совсем другое – показания любовницы. Ей по определению положено знать и помнить все его трещинки.

– С позиций психологии, ее показания для присяжных будут звучать куда более весомо и убедительно, нежели слова любого бандоса из шайки Литвина, – весомо добавил подполковник.

– Так она сейчас в каком статусе? – уточнил Холин. – Да и где вы ее до сих пор содержали?

– Она на подписке о невыезде. А жила все это время на нашей явочной квартире. Просто обстоятельства сложились так, что…