Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Есть. И новое, и хреновое. Вернее – старое хреновое.

– Ну, начинается! Ей-богу, лучше бы и не спрашивал, – поморщился Жмых, утирая пот со лба. – Давай, вываливай.

– Сегодня утром судья Зимин получил очередное письмо с угрозами.

– Твою дивизию! Это уже какое по счёту?

– Если суммировать с пришедшим на имейл, то третье.

– А мы о скольких наверх докладывали?

– Пока об одном.

– Хреново. Слушай, Андрей, а ты сам как считаешь: за этими угрозами судье реально есть что-то? Или, может, так, просто озорует кто?

– Ох, не знаю, Пал Андреич, – покачал головой Мешок. – И хочется в озорника поверить, да уж больно стрёмно.

– М-да, паскудное дельце.

– А нам в последнее время почему-то только такие и подворачиваются.

– Во-во, – неприятно задумался начальник «гоблинов». – И эта тенденция мне категорически не нравится…

Ленинградская обл.,

дер. Даймище,

учебная база Гидромета,

7 июля 2009 года,

вторник, 13:15

К обеду бригада № 2 возвратилась на базу с полевых работ. По причине хорошей погоды, учебные планы немного скорректировали и на сегодня вне очереди поставили занятия по мензульной съёмке. Так как в дождь не очень-то потопографируешь. Сегодняшнее занятие превратилось для Ольги в самое настоящее мучение. А всё потому, что мензульная съемка ведется с использованием теодолита, в устройстве и принципе работы которого Прилепина так и не смогла разобраться. В результате на все вопросы и непонятки студентов ей, словно Кисе Воробьянинову, пришлось важно надувать щеки и переводить преподавательские консультации в плоскость общефилософских рассуждений. А под конец и вовсе отмахнуться от таковых, сославшись на скверное самочувствие. Дескать, простудилась вчера, ныряючи.

Свалив инструменты и прочий скарб у крыльца, оголодавшие студенты, не заходя в бараки, шумно ввалились в столовую, а Ольга с Анной Бернгардовной, соблюдая достоинство, прошествовали в «штаб». Дабы сначала умыться и привести себя в более-менее божеский вид.

В кабинете начальника базы Спицына царило непривычное, редко случаемое возбуждение. Помимо профессора, в данный момент здесь находилось ещё несколько преподавателей. Учёный народ гудел как разбуженный улей, а сам профессор, заложив руки за спину, прохаживался взад-вперед. По тихо сделанному замечанию Вульф, подобная поза свидетельствовала о том, что Пётр Петрович находится в состоянии высшей степени нервной возбудимости. Словом, атмосфера интриговала.

– О чем витийствуем, господа? – с порога поинтересовалась Вульф.

– Вот, Анна Бернгардовна, полюбуйтесь! – Спицын сгрёб со стола газету и раздражённо сунул её в руки преподавательнице. – Свободная пресса, как выражаются наши студенты, опять зажигает не по-детски!

Ольга заглянула через наставническое плечо: на первой полосе газеты с романтическим названием «Оредежские зори» красовалась передовица-кирпич, озаглавленная незамысловато: «Зачем нам такие студенты?» В качестве оформления к материалу были использованы две фотографии: на одной – обзорное фото учебной базы Гидромета, на второй – какие-то пьяные молодые люди с дебильными лицами и с бутылками в руках.

Выхватывая куски из статьи, Вульф взялась вполголоса цитировать:

«…Дорвавшаяся до свободы городская гопота (просто язык не поворачивается назвать их благородным словом „студенты“) пускается в наших тишайших заповедных краях во все тяжкие: пьянствуют, бранятся, дебоширят. Некогда действительно учебная вузовская площадка превратилась в банальную зону отдыха, где лишенные всякого контроля со стороны преподавателей юные отпрыски отравляют жизнь местному населению и загрязняют нашу с вами уникальную природу…» Вот, подлец, а!.. И кто это у нас такой велеречивый? – Анна Бернгардовна заглянула в подвал, – «Пётр Сидоров». Оригинальный псевдоним, ничего не скажешь.

– Нет, а как вам это понравится! Вот, послушайте! – нервно выхватил у неё газету Спицын. – «Не исключено, что и недавнее зверское изнасилование и убийство Светланы Ларионовой, истерзанное тело которой было найдено в начале прошлой недели, могли стать делом рук так называемых „городских интеллигентиков“. Тем более что труп девушки, якобы случайно, нашел студент, который, опять же якобы, собирал поблизости грибочки. А какие, уважаемый читатель, скажите на милость, могут быть в июне грибы? Разве что те поганки, которые городская молодежь употребляет в качестве галлюциногенов?..» Тьфу, пакость какая! – Профессор отшвырнул газету и продолжил нервно расхаживать по комнате, на этот раз уже страдальчески потирая рукой в области груди. – Я, конечно, понимаю, бумага – она всё стерпит. Бизнес во главе всего, превыше даже здравого смысла – это я тоже очень хорошо понимаю… Но совесть! Хотя бы крупинка! Хотя бы столь почитаемые нашим Президентом наночастицы совести должны же оставаться! Или как?

– Пётр Петрович! Успокойтесь, вам нельзя волноваться! Давайте я вам чаю с мятой заварю? – подскочила к профессору молоденькая аспирантка с кафедры природопользования.

– Да-да, сделайте одолжение, голубушка.