Год 1942 - «учебный». Издание второе

По словам маршала Василевского: «Ставка и Генеральный штаб все более и более убеждались, что командование этим фронтом явно не справляется с руководством и организацией боевых действий такого количества войск (то, что Гордов не справлялся даже с одной армией, было видно еще в ходе Харьковской и Воронежской операций, зачем же было ему фронт давать, да еще столь ответственный? — Авт.), вынужденных к тому же вести бои на двух разобщенных направлениях. Не справлялось оно и с теми мероприятиями, которые по заданию ГКО и требованиям военной обстановки должны были проводиться для усиления обороны города».

Общая протяженность фронта достигла 810 км.

Ставка приняла решение о разделении Сталинградского фронта на два. 5 августа из его состава был выделен новый, Юго–Восточный фронт, на который возлагалась задача обороны юго-западных подступов к городу. В состав фронта вошли войска левого крыла — 64-я, 57-я, 51-я и 8-я воздушная армии, 13-й танковый корпус, части 118-го укрепрайона. Для него же из резерва перебрасывалась 1-я гвардейская армия. Командующим был назначен генерал-полковник А.И. Еременко. В подчинении генерала Гордова оставались 63-я, 21-я, 62-я общевойсковые, 4-я танковая, вновь формируемая 16-я воздушная армии, 28-й танковый корпус. 1-я танковая армия расформировывалась.

По странному капризу Сталина линия разделения между двумя фронтами проходила через центр города, разделяя соответственно и ответственность за его удержание между двумя «горячими» командующими. Впрочем, такое положение просуществовало недолго. Быстро выяснилось, что разделение фронтов еще более усложнило решение важнейших вопросов, например массированного применения авиации, которая и так постоянно решала задачи на каких-то «других участках», руководства противовоздушной обороной. Или эвакуация из города промышленных предприятий и населения. Легко можно представить, как два командующих спасают каждый «свою» половину Сталинграда.

Уже 9 августа Ставка, по предложению Василевского, приняла новое решение, согласно которому Сталинградский фронт подчинялся командующему Юго–Восточным фронтом. В итоге все это бюрократическое творчество обернулось банальной сменой командующих, генерал Гордое стал заместителем Еременко. Но при этом — случай уникальный — сохранилось два фронтовых управления.

Как вспоминает сам Еременко: «…руководить приходилось через два параллельно действовавших штаба. Не говоря уже ни о чем другом, даже для технического осуществления функций руководства войсками требовалось вдвое больше времени. Приказы, директивы, распоряжения, как правило, издавались в двух вариантах, будучи подготовлены двумя разными штабами. Приходилось заслушивать двух начальников штабов, двух начальников разведывательных отделов, двух артиллеристов, двух танкистов, двух командующих ВВС, двух заместителей по тылу. Одних только заместителей по двум фронтам набиралось до двенадцати человек. А ведь нам нужно было не только выслушать каждого, а и дать указания, проконтролировать их исполнение». Здесь же постоянно клубились представители Ставки, Генерального штаба, ГКО, направленны и порученцы…

Какой борщ, когда такие дела на кухне!

Свой первый фронтовой опыт обобщил и генерал Чуйков. Размышляя об итогах оборонительных боев, он пришел к выводу, что ничего нового в тактике немцев не было: «Будь у нас в это время более глубокое построение обороны, да еще противотанковые резервы, можно было бы не только сдержать наступление, но и нанести большой урон противнику».

Действительно, ничего нового для красных командиров в немецкой тактике и быть не было. Просто немцы тактику досконально изучали и грамотно применяли, а русским учиться недосуг, они все постигали опытным путем, долго и кроваво. Полтора года учились строить эту самую глубокую оборону, пользоваться радиосвязью, другим премудростям. Два года накапливали опыт правильного использования авиации. А вот искусство маневра так и не успели освоить — война закончилась.

«…Немецкие танки не шли в атаку без пехоты и без поддержки авиации. На поле боя не заметно было доблести немецких танкистов, их смелости и быстроты действий, о которых писали зарубежные газеты». По Чуйкову, если немецкие танкисты не ввязываются в безнадежный бой без поддержки пехоты и авиации, то это признак трусости. Вот если фронт теряет за две недели тысячу танков — вот это «доблесть». А какая «быстрота действий»! К слову, какие зарубежные газеты читал товарищ Чуйков, окончивший два класса сельской школы?