Год 1976, Незаметный разворот

– Значит так, товарищ Устинов, – сказал я, – что касается противотанковой обороны, то, помимо пушек ЗиС-2 и ЗиС-3, пригодных для буксировки доступной гужевой тягой, на складах хранения в семьдесят шестом году должны иметься значительные запасы ручных противотанковых гранатометов РПГ-2. Там, у вас, бронепробиваемость в двести миллиметров при стометровой дальности – совсем ни о чем, а тут эти гранатометы поделаются ужасом панцерваффе. В качестве компактного и надежного средства ПВО, которое, если что, может пострелять и по танкам, можно взять «рогатку», сиречь ЗУ-23-2, использующую боеприпасы от авиационной пушки ВЯ. Можно передать Красной Армии и некоторое количество ПЗРК Стрела-2, да только массовым это оружие на поле боя быть не может. Также для формирования танковых бригад нового типа было бы невредно передать некоторое количество все еще имеющихся на хранении Т-34-85 и Т-44. Что касается авиации, то самолеты, в отличие от бронетехники и артиллерии, на хранении под открытым небом, увы, долго не живут. Весь послевоенный задел поршневой авиации, скорее всего, за тридцать лет полностью сгнил и ушел на слом. И, как мне подсказывают, из реактивных самолетов летчики сорок первого года относительно несложно смогут переучиться только на МиГ-15, МиГ-17 и Ил-28.

– Некоторое количество истребителей Миг-17 и даже МиГ-15 в строевых частях еще имеется, – подтвердил Устинов, приободрившись. – Бомбардировщики Ил-28 сняты с вооружения и в основном используются в качестве натурных мишеней при тренировках ракетчиков ПВО, в составе летных училищ и как буксировщики конусов при воздушных стрельбах. Тут, прежде чем говорить точно, тоже предварительно следует посчитать, что и откуда можно взять. Задачу мы поняли, и в недельный срок представим товарищу Брежневу сводную ведомость, какое устаревшее для нашего времени вооружение мы можем поставить Красной Армии в сорок первом году без ущерба для собственной боеспособности, с разбивкой на три категории, от первой (прямо сейчас в бой) до третьей (нуждается в заводском ремонте).

– Очень хорошо, Дмитрий Федорович, – кивнул «просто Лёня», – вот теперь я узнаю в вас прежнего товарища Устинова, который с легкостью брался за исполнение любого дела и не знал слова «невозможно». Но я хочу сказать еще об одном аспекте нашего взаимодействия с Советским Союзом сорок первого года. Среди солдат и офицеров строевых частей Красной Армии, а также среди военнослужащих запаса младших возрастов необходимо провести набор добровольцев, вроде того, какой товарищ Сталин делал для отправки контингентов на Гражданскую войну в Испании. Чует мое сердце, что тихо все это дело в итоге не кончится, и кадровый состав с боевым опытом Советской армии в наше время тоже не помещает.

– Что верно, то верно, – хмыкнула Кобра, – едва только до пиндосов дойдет слух о пришествии в ваш мир нашего Бати со всей королевской ратью, они, несмотря на поражение во Вьетнаме, забегают у себя в Вашингтоне ошпаренными тараканами. В связи со всеми этими соображениями, я предложила бы перебазировать «Неумолимый» на то же место, но не в сорок первый, а в семьдесят шестой год…

– А мне кажется, Кобра, что такое решение преждевременно, – сказал я. – Ведь хочется же там, в мире семьдесят шестого года, проделать все тихо и незаметно, будто все случилось как бы само собой. И ветра не было, а Америка загнулась, и разогнуться никак не может. Но в то же время я не могу и не признать правоту товарища Брежнева. Костяк бойцов и командиров с боевым опытом не повредит ни одной армии, а таких людей в связи со старением ветеранов в рядах Советской армии к настоящему моменту почти не осталось. Из этого и будем исходить на начальном этапе операции.

– А у меня вот какой вопрос, – произнес Громыко. – Как я понимаю, товарищ Суслов к исполнению своих обязанностей больше не вернется. Так кто же теперь будет заведовать всей советской идеологией и председательствовать на Секретариате ЦК в случае отсутствия товарища Брежнева?

– Вы и будете, – ответил я, – как член ЦК Партии с дореволюционным стажем, вношу предложение о назначении товарища Громыко на должность секретаря ЦК по идеологии. Я знаю, что этот человек так неуступчив переговорах с нашими за западными партнерами потому, что в такие моменты он слышит в ушах бесплотный голос погибших на войне бойцов и командиров: «Не отдавай это им, Андрей Андреевич, ведь оно не твое, а наше, оплаченное кровью и самой жизнью!». Я считаю, что в настоящий момент это свойство – главное для нашего идеолога, а там мы с Леонидом Ильичом и Иосифом Виссарионовичем разберемся с сутью вопроса и дадим стране тот самый единственно верный идеологический рецепт. А если не справимся мы, то на помощь придут два товарища Ленина и все-таки решат вопрос с социалистическим светлым будущим.