Год 2077-й

При планировании разведвыхода в Комитете остро встал вопрос о связи с отрядом. Радиосвязь в содружестве была. В каждом хуторе имелось не менее двух радиостанций, преимущественно самодельных, но были и пять ранцевых армейских Р-159 и даже два легендарных «Северкá» 1943-го и 1945-го годов выпуска, добытые искателями в одной частной коллекции, хозяин которой умер от лучевой в первые дни после Войны. Выдать отряду один «Север-бис» было совершенно не жалко, — эта мощная радиостанция, дальность действия которой достигает при благоприятной погоде четырех сотен километров, гарантировала устойчивую связь на разделявшем Ростов и Свободный расстоянии, но одно обстоятельство заставляло Комитет усомниться в целесообразности такого решения. А именно то, что на паруснике фашистов тоже имелась радиостанция. После единовременного взрыва сразу нескольких осколочных гранат внутри «Сварога», от станции остались одни обломки, но их осмотр соображающими в радиоделе товарищами показал, что станция была дальнего действия — километров на пятьсот, а то и на семьсот. Успел ли радист фашистов сообщить в Рейх о том, что они вступили в бой с силами Содружества до того, как его изорвало осколками — этого наверняка никто не знал. Все, кто были внутри парусника, когда Витёк, приёмный сын Ивана Кувалды, закинул туда гранату и угодил точно в ящик с такими же, умерли, а пленные фашисты попросту не могли знать, была ли передача, поскольку воевали снаружи. Из их слов следовало, что в «Новом Городе» есть радиоузел, обеспечивающий связь с подразделениями НСР и другими парусниками, коих кроме «Сварога» в Рейхе было ещё три. Слушают ли фашисты эфир и есть ли у них средства радиопеленга? — ответ на эти вопросы был слишком очевиден. Поэтому, решили, что разведгруппа будет действовать в режиме полного радиомолчания. Да и радиообмен между хуторами, на всякий случай, решили свести к минимуму. Со дня, когда отряд Молотова отправился в Ростов, связь в Содружестве держали через посыльных.

Понаблюдав за фашистами пару дней, Молотов отправил Шаву и Ёсю Вечного в Свободный с первой порцией добытых сведений. Благо дорога на «конях педальных» уже проверенным маршрутом не заняла у посыльных много времени, и утром пятого дня один из двоих, Шава, вернулся вместе с новым напарником, Железным — товарищем из Махновки, направленным Комитетом Безопасности к Молотову в подчинение. С собой посыльные привезли по тридцать килограммов скального аммонала из неприкосновенных запасов Содружества, четыре бухты детонирующего шнура и указания Комитета — чтó следовало минировать. Гонцы отдохнули на базе день и ночь, а утром следующего дня выехали из Батайска с новыми разведсведениями для Комитета. Через два дня прикатили Вечный с ещё одним махновцем, Серьгой. Эти двое привезли ещё тридцать кило аммонала и столько же тротила в шашках. Причём, бо́льшую часть груза пёр на своем велосипеде здоровенный как лось Серьга, — Ёся хоть и был крепок, но в силе и выносливости с Серьгой тягаться не мог, как и, пожалуй, половина искателей Содружества. Разгрузились, пару часов отдохнули и выехали обратно, забрав подготовленную Молотовым тетрадь с разведданными. Шава с Железным должны были приехать 12-го, или 13-го числа, но они не приехали…

Отряд миновал перекрёсток с улицей Ивана Ильина (бывшей когда-то Энгельса), на котором улица Северная, узенькая и извилистая, заканчивалась, и начиналась более широкая, подписанная на старых картах как Северный массив. Через триста метров от перекрёстка отряд свернул направо во дворы, густо заросшие берёзами и липами.

Поначалу здесь шастала довольно большая стая диких собак, которую искатели проредили в первый же день примерно наполовину, и оставшиеся в живых псины, признав поражение перед человеком, откочевали к улице Варлама Шаламова (бывшей Куйбышева). Теперь здесь было тихо. Ни одного упыря или выродка за две недели искатели ни в Батайске, ни в самом Ростове не встретили. Похоже, что их здесь попросту не было. Ещё бы, с такими-то соседями…

Пройдя дворами ещё триста пятьдесят метров, искатели вышли к выстроенному каскадом панельному десятиэтажному дому, на углу которого днём ещё можно было рассмотреть выгоревшую на солнце заветренную табличку с едва угадываемой надписью: «Северный массив, 15».

Три подъезда дома смотрели на дорожную развязку Северного и Западного шоссе, а с восьмого этажа здания, где был устроен наблюдательный пост, прекрасно просматривалась лежавшая в полутора километрах севернее другая развязка, между шоссе Западным и Восточным, тянувшимся мимо болота бывшего гребного канала к Ростову. Забазировались искатели в крайнем подъезде на втором этаже в трёхкомнатной квартире с крепкой железной дверью, окна которой выходили на три стороны дома.