Год багульника. Весенняя луна

— Думай, что хочешь, а мне как-то не по себе в компании этой белобрысой. Шкурой чую — не простая она!

— Брось ты, Ночка — она безобидна как заяц!

— Я бы не стал охотиться на таких зайцев.

— Да я на нее и не охочусь…

— А вот это ты зря!

Он, смеясь, выставил вперед ладони, будто отгораживаясь.

— Ладно, ладно, я ведь обещал не вмешиваться. Делай, как хочешь, а я не останусь. Да и некогда мне — дел невпроворот! Будь здоров!

— И тебе того же, — вздохнул Сигарт. — Жаль, что ты не останешься, посидели б, чаю выпили.

— Как ты там говоришь — «это по твоей части»…

***

Чай сели пить уже вдвоем. Моав ловко сняла чайничек с огня, поискала глазами мешочек с травами.

— Ну что рассказывает твой товарищ? Какие новости из Цитадели? — рассеянно поинтересовалась она.

— Да особенно ничего, разве что про Гастара…

Он вдруг осекся, но умалчивать было поздно. Эльфа замерла, не донеся щепотку цветов до чайника.

— Что про Гастара?..

Сигарт с досадой вздохнул.

— Говорят, он серьезно настроен найти своего авлахара — даже к Озеру не поленился выдвинуться. Вроде бы без этого не выйдет победить Моррога — какое-то новое пророчество или гур его знает что…

Звяк! — серебряный чайничек выпал из пальцев эльфы, вода расплескалась по земле, над ней облачком повис пар. Моав лихорадочно бросилась подбирать его, нашла крышку, снова уронила и то и другое, снова подняла. Сигарт подошел к ней и взял чайник у нее из рук. «Что-то раньше за ней такого не водилось», — подозрительно подумал он. Он заглянул в лицо эльфы — оно было белым, как простыня, сухие губы смыкались и размыкались, будто силясь что-то сказать. Поймав удивленный взгляд хэура, она быстро опустила глаза, судорожно сглотнула.

— Это точно? Ну, про Моррога и авлахара? — спросила она упавшим голосом.

Сигарт пожал плечами, как делал всегда, когда речь заходила о вещах, до которых ему особо не было дела.

— Вроде да, Барет вечно крутится возле начальства, всегда в курсе последних новостей. Да чего ты так разволновалась? Все будет хорошо, найдет Гастар своего авлахара, и тогда Моррогу — вороны… Или ты за остроухих переживаешь — боишься, как бы Озеро не показало кого из твоих друзей?

Эльфа резко вздрогнула и, отвернувшись, отошла от костра. Хэур наполнил чайник водой из протекавшего рядом ручья и снова привесил над огнем.

— Ты ведь сама знаешь, что это необходимо, — примирительно продолжал он. — Эльфы и хэуры испокон веков охотились друг на друга, и не нам с тобой менять эти законы. Хотя, поверь, я был бы вовсе и не прочь их поменять, особенно, после того, как познакомился с тобой…

Он вдруг обратил внимание, что Моав совсем не слушает его. Словно забыв о его присутствии, она стояла в стороне, нервно ломая руки. Сообщение Сигарта разволновало ее. Он нахмурился, бросил исподлобья внимательный взгляд.

— Эй, ты чего?

Она встрепенулась, сцепила пальцы за спиной.

— Я? Нет, ничего…

— Ну, ничего так ничего, тогда садись рядом, теперь чай буду делать я.

Однако чем дальше, тем больше Сигарт убеждался в том, что известие о намерениях Гастара все-таки произвело на Моав впечатление. Весь оставшийся день она ходила, как привидение, отвечала невпопад, у нее все валилось из рук. К вечеру она успокоилась — точно так же, как и растревожилась — резко и безо всякой видимой причины. По-особенному ласковая, она забралась на колени к хэуру, свернулась калачиком, словно ребенок, глубоко вздохнула.

— Скажи, ты будешь вспоминать обо мне? — неожиданно спросила она.

— А что, уже пора? Мы ведь еще не расстаемся, до Синв-Ириля дорога длинная.

— Ну да, ты прав, я это и имела в виду — мы еще будем идти долго-долго!

Она засмеялась странным смехом — звонким и слегка натянутым. Сигарту показалось — ее голос вот-вот лопнет, оборвется плачем…

Этой ночью она была непривычно смирной — все смотрела на хэура, гладила жесткие серые волосы, проводила пальчиками по лицу, шее, плечам, словно пытаясь запомнить его на ощупь, а потом уткнулась лицом ему в грудь и замерла.

— Что с тобой, Кузнечик? — удивленно спросил Сигарт, но она ничего не отвечала, лишь опять вздыхала и сильнее прижималась к нему.

Хэур некоторое время гладил ее тонкую белую спину, а потом заснул, все еще обнимая ее. Чуть заметное прикосновение разбудило его. Он открыл глаза — было раннее утро, рассвет лишь начинал брезжить, все вокруг — окутано серой дымкой, прямо над ним — склоненное лицо Моав. Она выглядела печальной, Сигарту показалось, что она недавно плакала. Уж не сон ли это?.. Еще не совсем проснувшись, он потянулся, ласково потрепал эльфу по щеке. Она вдруг схватила его руку и быстро поцеловала ее.

— Прощай… — прошептала она.

— Что?

Ничего не ответив, она поднялась и в следующее мгновение растворилась в предрассветных сумерках. Давно привыкший к странному поведению подруги, Сигарт не стал преследовать ее. Моав часто исчезала куда-то, но всегда возвращалась; к тому же, он слишком хотел спать — перевернувшись на другой бок, он мигом снова погрузился в сон.