Год багульника. Весенняя луна

— Скажи, ты смогла бы быть счастлива здесь?

Она помолчала, глядя на него, потом произнесла изменившимся голосом:

— Ты никогда раньше не говорил о счастье…

— Я много чего не делал раньше. Но ты не ответила — ты могла бы чувствовать себя счастливой, живя в этой комнате?

На какой-то миг Сигарту показалось, что лицо Моав омрачилось. Но затем она вся изогнулась и, обеими руками обхватив его за шею, крепко-крепко прижалась к нему.

— Да, да! — страстно зашептала она, — я уже счастлива, разве ты не видишь.

Тронутый ее искренностью, Сигарт порывисто обнял ее. Ему казалось, что вся сладость мира заключена в этом принадлежащем ему маленьком теле, которое он вновь и вновь покрывал поцелуями. Как часто он потом вспоминал эту безмятежную ночь…

Насытившись любовью, хэур блаженно вытянулся в теплой постели, голова эльфы лежала у него на груди. Он был абсолютно счастлив. Счастлив незамутненным счастьем первой любви, так поздно и непостижимо появившейся в его жизни. И пока судьба ковала свои цепи и ножи, он жадно ловил каждое мгновение, проведенную с Моав, всем телом впитывая ее вкус и запах, запоминая цвет васильковых глаз. Что бы ни случилось впереди, этой тихой ночи у них уже никому не отнять. Пальчики притихшей веллары чертили на широкой груди хэура замысловатые узоры, а голова мерно поднималась в такт его спокойного дыхания. Заканчивалась весна.

***

Пребывание в предгорном поселении так и осталось бы одним из самых светлых воспоминаний для обоих, если бы не мелкое досадное происшествие, случившееся на следующий день. Решив поднабраться сил перед восхождением на перевал, эльфа и хэур остались еще на денек — обстановка была на удивление тихой и спокойной, а высокий забор позволял в кои-то веки поспать спокойно, не вскакивая от каждого шороха. Однако к вечеру все изменилось.

Еще засветло на улице послышались громкие голоса, смех, звон оружия. Сигарт выглянул в окно как раз вовремя, чтобы понаблюдать, как через калитку маршем проходит отряд вооруженных людей. Все они выглядели усталыми, как после долгого перехода. На воинах были рыжие куртки и такого же цвета штаны, некоторые из них носили остроконечные шапки из лисьего меха, другие были вовсе без шапок: в целом — ничем не примечательный отряд людских воинов…

Стоило солдатам войти в дом, как тут же начался гам, обычный для большого сборища голодных мужчин. Тишины как и не бывало. Пришедшие заняли почти все лавки, из обычных постояльцев в каминном зале осталось лишь несколько человек — притихшие, они сидели в углу под стенкой. Тем временем воины громко требовали ужина и вина, каждый кричал что-то свое, голоса сливались в невообразимый гул, в котором невозможно было разобрать ни слова. Хозяйка с тремя служанками едва успевали подавать еду, захмелевшие солдаты то и дело норовили ущипнуть кого-то из девушек.

Постепенно шутки становились все более непристойными, взгляды — осоловевшими, за некоторыми столами уже горланили песни. Вероятно, этим бы они и ограничились, если бы в самый разгар веселья на лестнице не появилась Моав. Солдаты разом обернулись на нее, речи оборвались на полуслове. Да и было чему удивляться — лунные эльфы всегда были редкостью в Галлемаре. В относительной тишине она прошла к единственному незанятому столу и спокойно села. Вдоволь поглазев на эльфу, воины снова принялись за еду и питье, веселье возобновилось.

Больше всех налегали на вино за одним из столов, он стоял почти вплотную к тому, за которым сидели единственные, кроме Моав, постояльцы не из числа новоприбывших. Один из них уже некоторое время тихо беседовал с особо разбушевавшимся солдатом в съехавшей набекрень лисьей шапке и даже успел угостить того несколькими кружками пива. Осушив последнюю, захмелевший вояка кивнул и с грохотом встал из-за стола. Менее пьяные товарищи пытались усадить его на место, но он вырвался из их рук, поправил головной убор и развязно двинулся в сторону Моав. За ним поднялись еще несколько воинов — видно, чтобы поддержать друга.

— Скажите, пожалуйста — лунные красавицы разгуливают средь бела дня! Может, составить тебе компанию, куколка? — криво улыбнулся он, упершись руками в стол, где сидела эльфа.

Подошедшие товарищи встали за его спиной. Моав не пошевелилась. Никто из людей не решился бы связываться с лунным эльфом один на один, но сейчас их было много, и они были пьяны. Веллара смерила компанию быстрым взглядом. Солдат снова поправил съехавшую на глаза шапку.

— Я слышал, эльфочки диво какие мягкие на ощупь! — прогнусавил он, с трудом отрываясь от стола и прислоняясь к деревянному брусу, поддерживающему крышу — ноги не слишком слушались его. — Надо проверить — вдруг это все вранье!

Он не успел договорить — нож с характерным звуком вонзился в брус прямо перед его лицом.

— Боюсь, тебе придется поверить на слово, — спокойно проговорил подошедший Сигарт, выдергивая клинок из дерева.

Пьяный оторопело уставился на него.

— Вот уж никогда не видел, чтобы волчьи жилеты с эльфами шашни водили! — неосторожно ляпнул он.