Год беспощадного солнца

Мышкин только руками развел.

– Валерий Васильевич! – взмолился он. – Вы что-то напутали. Я не прокурор. И даже не участковый уполномоченный. Вам нужно в другое место. Там и предлагайте вашу идею.

– Я знаю, что вы не прокурор, – невозмутимо ответил Туманов. – Но если бы вы и были прокурором, я обратился бы к вам, то есть, не к вам, а к вашей должности, в самую последнюю очередь. А точнее, совсем не обратился бы. У меня нет таких денег на взятку, какие есть у противной стороны. И кому на аукционе достанется прокурор, догадаться легко.

– Тогда вам остается одна надежда – на высший суд. То есть суд Божий.

– Я на него и рассчитываю! – без тени улыбки заявил Туманов.

Мышкин испытывающе разглядывал Туманова.

– Не пойму, шутите вы или всерьез?

– Мне не до шуток.

– Стало быть, – осторожно сказал Мышкин, – вы очень религиозны.

– Не очень, – улыбнулся Туманов. – Я исхожу из того, что Господь действует на земле через конкретных людей, которые, сознательно или нет, но исполняют Его волю. Двух таких исполнителей я уже нашел. Правда, один из них еще не подозревает о своей миссии.

– И кто же эти… орудия Божьи? Тайна?

– От вас у меня нет тайн. Эти орудия Божьи – я и вы.

Мышкин ошарашено уставился на Туманова.

– Пардон, – наконец выдавил он из себя. – Что-то я вас не понял. Кто?

– Вы и я.

– Постойте, постойте… – он не знал, то ли посмеяться над шуткой, если это шутка, то ли обидеться. – Но, помнится, никаких заданий оттуда, – он показал пальцем на потолок, – я не получал. И я знаю, почему не получал. Потому что моя профессия и вообще весь мой модус вивенди [57] никак не вяжется с тем, что вы задумали. Если вы всерьез, конечно…

– Ошибаетесь, Дмитрий Евграфович, – возразил Туманов, и лицо у него при этом стало каменным. – Такое задание вы получили. Только еще не успели осознать.

– Ну и ну! – покрутил головой Мышкин. – На ходу подметки режете… Но считаю необходимым поставить вас в известность: я один из тех редких субъектов, кто не поддается никакому гипнозу. Я не гипнабелен, понимаете? Так что извините, Валерий Васильевич, но ваши штучки на меня не действуют. Кроме того, они мне не нравятся. Приберегите их для других. А теперь, если тема исчерпана, позвольте откланяться. Спасибо за гостеприимство и за коньяк.

Он встал. Туманов не шелохнулся.

– Я вам еще не сказал самые последние новости, – безразлично произнес он. – Два дня назад Александр Степанович был кремирован.

– И что тут особенного? – пожал плечами Мышкин. – Вам не по душе? Есть масса людей, которые мечтают отправиться в места счастливой охоты через печку крематория. Им не хочется лежать в холодной и мокрой яме. Вы же знаете, подпочвенные воды в наших краях располагаются слишком высоко. Индусы, между прочим. И до сих пор сжигают своих мертвецов…

– Его кремировали без нашего ведома и согласия. Как невостребованного. Даже неизвестно, где его прах.

На левом виске у Мышкина мелко задергалась жилка. Он покачал головой. Потом пощупал у себя пульс на левой локтевой артерии. Не меньше девяноста в минуту да еще с диастолой – пропусками удара, после чего он словно проваливался на секунду в бездну. Мышкин снова сел и с тоской подумал: «Еще не хватало замерцать, [58] не отходя от кассы…»

– Все-таки у вас что-то случилось, – уверенно сказал Туманов. – Нужна помощь? Может, врач?

– Я сам врач, – мрачно отозвался Мышкин. – Впрочем, нужна. Еще одну… Спасибо. И, пожалуй, вторую.

Теперь ему полегчало.

– Вот как я смотрю на статус-кво, – заявил Мышкин увереннее и придвинул к себе бутылку. – Простите за горькую правду, но я обязан вас предостеречь. Вы уже проиграли. Напрочь! Проиграли, даже не вступив в игру. Если его так срочно кремировали, и без вашего согласия, что абсолютно логично, это значит одно: уносите поскорее ноги из этого казино! Вы человек опытный и должны знать: в таких казино выигрывает только заведение, а не игрок. Только хозяева казино!

– Убийцы должны быть наказаны, – жестко произнес Туманов.

Мышкин с сожалением покачал головой.

– Вы словно не слышите меня, – сказал он. – Как наказаны? Кто их будет наказывать? Разве что кирпич каждому на голову упадет? Так это сколько ждать надо! И где набрать столько кирпичей? Пациент кремирован – занавес опущен. Все по домам, пока метро не закрыли! Вам остается одно: перестрелять их всех, как бешеных собак, и сесть в тюрьму. Не лучшее завершение трудовой биографии. И пенсию не получите.

– Да, вы правы, – после некоторого молчания сказал Туманов. – Прямая акция… – он открыл ящик стола, высматривал в нем что-то с полминуты. – Прямая акция только на первый взгляд предпочтительнее… Только на первый! – он решительно задвинул ящик.

Мышкин принюхался.

– Кажется, запахло оружейным маслом.

– Угадали, – Туманов снова открыл ящик. Достал оттуда новенький «тульский Токарева» и вернул его на место.

– Послушайте! – возмутился Мышкин. – Зачем вы мне все это рассказываете? Куда вы хотите меня втянуть? Кто дал вам право?! Я не позволю сделать меня сообщником! Вы не боитесь, что я, хотя бы из чувства самосохранения или страха, сообщу кому-нибудь о ваших… истребительных проектах?