Год без мужчин. Чему я научилась без свиданий и отношений

Если вы думаете, что тоже подпадаете под категорию любовного наркомана, не будьте обескуражены этим ярлыком. «Я не люблю термин «любовный наркоман», потому что кажется, будто он подразумевает пожизненную проблему, – сказала мне доктор Дженни Тайтз, сертифицированный психолог и автор книги «Как быть Одиноким и Счастливым». – В любой момент мы можем выбрать другое действие и создать новые схемы поведения, связанные с нашими надеждами. Прошлое не должно влиять на наше будущее».

Я согласна. И думаю о зависимости больше как об опыте, чем о том, что определяет меня. Если бы я была педантичной, то могла бы сказать: «Я испытала любовную зависимость и все еще склонна демонстрировать ее признаки». Но это чертовски длинно, и я не готова писать это снова и снова, поэтому считайте, что «любовный наркоман» – это сокращение. Я буду носить этот ярлык, но вы, конечно, не обязаны это делать.

И самое главное: если вы чувствуете, что тоже попались на крючок любви, – надежда есть. Изменения вполне возможны. Люди меняются в один миг.

Когда я вырасту, хочу выйти замуж

Когда мне было четыре, я могла влезть на верхушку высоченного дуба, растущего у дороги в конце улицы. Никто из мальчишек не мог этого сделать. Я – царь горы, когда все они – грязные поганцы. Но потом, когда мне было пять, я осознала, что девочки не лазают по деревьям, это удел мальчишек. Девочки должны быть царицами, не царями.

Вместо этого я начала делать «духи» из раздавленных лепестков роз и крошечных утопленных насекомых. Я осторожно, высунув язык от усердия, помещаю свое творение под горячий пресс, чтобы «запечь». Потом намазываю «духами» себя, а после и мою сопротивляющуюся этому маму. Уже в то время я была совершенно уверена, что цель девочек – привлекать. И что моя единственная судьба – это замужество.

В семь лет я и мои подруги сидели на бордюре нашей улицы в Каррикфергюсе, рассчитывая процентную совместимость с именами мальчиков, которые нам нравятся. А они в тот момент играли в футбол и даже внимания на нас не обращали. Меня болтает, как стрелку испорченного компаса, между тем, что я хочу делать на самом деле (крутиться рядом с братом, который чинит колеса своего велосипеда), и тем, что, как мне говорят, я должна хотеть делать (играть с куклой, которая писается, если дать ей попить. Это в прямом смысле все, что она может делать *закатывает глаза*).

Когда мне было пять, я осознала, что девочки не лазают по деревьям, это удел мальчишек. Девочки должны быть царицами.

Если моя цель – заслужить мужское одобрение, то я уже ее провалила. Чувствую себя отвергнутой обеими отцовскими фигурами в своей жизни. Когда я превратилась в неуклюжего подростка, мой отец, кажется, совсем не был в восторге. Мои родители развелись, и мама снова вышла замуж, когда мне было десять. Именно тогда я приобретаю отчима, который меня откровенно терпеть не может.

Мой отчим заставляет моего брата и меня стучаться, если мы хотим зайти в гостиную (нам запрещено там появляться после семи вечера), печатает для нас письма с маркированными списками того, что мы делаем не так (оставляем слишком много масла на ножах, отправляя их в посудомойку!), называет нас «квартирантами» и дает четко понять, что мы съезжаем, как только нам исполнится восемнадцать, а там хоть трава не расти.

Если мои друзья без предупреждения звонят в дверь, он с ревом и ругательствами гонит их прочь, потому что они заранее не согласовали визит. Я не знаю, чего он ожидает: гонца со свитком на коне?

От всей этой ситуации в доме меня спасают только книги. К двенадцати годам я перечитываю добытую из-под полы копию романа «Forever» авторства Джуди Блум около семи раз. Я пьянею от романтики, которую она описывает. Когда-нибудь я полюблю мужчину так сильно, что позволю ему засунуть его «дружка» внутрь себя.

Мой отчим читает мои дневники. На следующую ночь я со своей лучшей подругой Сэм прокрадываюсь из дома и, отчаянно рыдая, топлю остальные дневники, пока не найденные, в пруду в парке. Чувствую себя так, словно хороню любимое домашнее животное. Мы идем домой, обсуждая план побега в Бирмингем, где будем делать покупки на блошином рынке, что-нибудь себе проколем, будем ходить на свидания с гитаристами и тусоваться в клубе Snob’s каждую пятницу.

Чувствуя себя глубоко несчастной, я спрашиваю папу, могу ли приехать к нему жить в Айландмаджи, в Ирландии. Мои счастливейшие летние дни я провела там: прыжки по камням в бухте-подкове, хрустящие коричные леденцы, свингбол, постоянный просмотр клипов группы 4 Non Blondes по MTV и игры с его тремя терьерами. Он отвечает отказом. Я в отчаянии.