Год дурака

Поразмыслив, Арсений решил, что мое предложение не самое плохое. Налаживая тактильный контакт, он даже взял меня за руку и весело размахивал ею всю дорогу, рискуя травмировать мой плечевой сустав. В его палатке, сексуально пахнущей прелой капустой и брезентом, я триумфально извлекла первый самолично купленный мною в семнадцать лет презерватив, который с тех пор таскала в сумке как талисман. Бурной сексуальной жизни талисман мне не принес, но сегодня получил возможность хоть на что-то сгодиться.

Увидев презерватив, Арсений люто воодушевился, расстегнул мои шорты и поцеловал меня. Его твердые малоподвижные губы напомнили мне о бугорках на патиссонах, но я понадеялась, что другие части его тела только порадуют меня своим сходством с овощами. Например, с крупным хорошим дайконом – это такая редиска, длинная. Поскольку Арсений торопился как на поезд, я надорвала пакетик с презервативом и сразу ощутила исходящую от него вонь. На упаковке обещали «романтический аромат розы», но за прошедшие годы вся романтика стухла, что частенько происходит и в межполовых отношениях. Я решила не обращать внимания, тем более что все равно была вынуждена терпеть запах капусты.

Внезапно я оказалась лежащей на спальном мешке. Арсений начал совершать пылкие невнятные манипуляции с нижней частью моего тела, не сопровождающиеся выраженными ощущениями, зато я почувствовала, что по моему плечу кто-то ползет – на этот раз уже совершенно точно.

– О боже, муравей!

– Ты что, боишься муравьев? – недовольный тем, что его отвлекают, спросил Арсений.

Меня и коровьи лепешки не пугали, но не то чтобы я хотела сейчас лежать вся ими обмазанная.

Чертовы муравьи. Они возились под моей спиной. Одного я почувствовала на щеке, другие взбирались по моей шее. Да их тут сотня. Должно быть, в дне палатки есть разрыв.

– Все это время ты спишь на муравейнике и даже не заметил?

– Нет, с утра я передвинул палатку.

– Все-таки палатка не лучшее место для жизни.

– Ты можешь немного помолчать в процессе?

– А что, мы уже начали? – ляпнула я.

Арсений сердито засопел. С минуту я пыталась разобраться в своих ощущениях, но меня отвлекали муравьи, щекочущие меня лапками и щедро расточающие зудящие укусы. Но уж лучше муравьи, чем тараканы. А мокрицы даже противнее тараканов. Хорошо, что здесь нет мокриц – оптимистично резюмировала я. Уховертки! Вот кто гаже мокриц!

Арсений вдруг замер, издавая странные пищащие звуки, напомнившие мне об очень печальной песенке «Котенок в колодце».

– Все? – удивилась я. – Уже?

– Я не виноват, что ты такая сексуальная маньячка, – видимо, половой акт длиной более двух минут уже предполагал для Арсения наличие сексуальной девиации12.

Он соскочил с меня и отвернулся, судорожно застегивая молнию.

– Но… – я обошла Арсения, пытаясь заглянуть ему в лицо, и, шокированная замеченным в его ширинке, закричала, прижав ко рту ладони: – О, боже, такое вообще бывает?!

Это было очень грубо с моей стороны. Я начала оправдываться, что вовсе не хотела его обидеть – ни его, ни самого Арсения, но Арсений перебил меня:

– И что? Тебе же понравилось?

Во мне честность боролась с состраданием.

– Не то чтобы мне не понравилось, просто я ничего не почувствовала. Я… – чёрт.

– Я тоже ничего не почувствовал, – заявил вдруг Арсений, будто это не он только что пищал, как мышь под сапогом. – И знаешь, почему?

Я с ужасом уставилась на него. Ты уверен, что хочешь произнести это вслух?

– Потому что у тебя слишком большая вагина, – со злорадным торжеством завершил Арсений.

– Что? – к такому повороту событий я была не готова.

– Да! Она похожа… на большой баклажан с вырезанной мякотью. Она размером с вагину коровы… козы.

– Что ты несешь? – вступилась я за свою вагину.

– Ты могла бы провозить в ней килограммы наркотиков!

Дальше мы начали беззастенчиво орать друг на друга, и со времен размолвки Юнга и Фрейда это был самый большой конфликт на почве генитальных разногласий. Едва не лопаясь от ярости, я побежала прочь, мысленно желая Арсению, чтобы к нему подкрались муравьи и отгрызли то немногое, что у него есть.

Остаток дня я прослонялась возле реки в надежде, что Арсений одумается и придет принести извинения. Понятно, что наши отношения не поддаются ремонту, но у него был шанс хотя бы завершить их по-человечески. Он не пришел. Как показала практика, размер имеет значение. Особенно если он в четыре раза меньше среднестатистической нормы.