Год и день в Старом Терадане

– Как-то странно, – сказала Амарель. – Кто-то не мухлюет? Должно уже быть под девяносто. Кто не мухлюет?

– Совершенно честно заверяю, что не сыграла честно ни одного кона с того момента, как мы начали, – заявила Брэндуин.

– Волшебник, – сказала Софара, хлопнув картами себе по груди. – Этим все сказано.

– А у меня специальные руки прикручены, для мошенничества, – сказал Шраплин, пошевелив пальцами, которые слились в сплошные серебристые веера.

– Это печально, – сказала Амарель, сунув руку за ухо и достав семьдесят девятую карту из своих черных локонов. Добавила ее в расклад на столе. – Стареем и дряхлеем.

Небо разорвала молния, осветив зал сине-белым мерцанием. Почти тут же долбанул гром, стекла в потолочных окнах задребезжали. Вздрогнули, похоже, даже древние кости, составлявшие каркас здания. Пьющие встрепенулись и забормотали.

– Долбаные волшебники, – сказала Амарель. – Исключая присутствующих, конечно же.

– И почему бы нам исключать присутствующих? – сказала Брэндуин, запуская пальцы в волосы Софары и изящно скидывая восьмидесятую карту другой рукой.

– Всю неделю такое творится, – сказала Софара. – Думала, это Ивовандас, там, на Верхней Пустоши. Она и ее противник, которого я не смогла определить, плюются огнем и дождем, запускают летающих тварей в небо. Продавцы зонтиков уже сколотили состояния, делая новые модели кожаными и кольчужными.

– Надо, чтобы кто-то прогулялся к ним и вежливо попросил отдохнуть, – сказал Шраплин, медленно поворачивая блестящую голову и глядя на Амарель. – Может, кто-нибудь знаменитый. Заметный, уважаемый. С репутацией человека опасного.

– Лучше промолчать, и тебя за дурака сочтут, чем вмешаться в дела волшебников, устранив все сомнения. Кто-то еще хочет кон сыграть? Следующий все равно за мой счет. По-любому, я хотела выиграть все ваши деньги, тогда бы считала, что вечер удался.

4. Проблемы со стеклянными потолками

Громы и молнии продолжались еще час. Хлопающие крыльями и завывающие твари регулярно ударялись в крышу. Половина клиентов Глотки уже смылись, несмотря на призывы Граска Золотого Когтя.

– «Знак Обрушившегося Огня» стоит здесь уже пятнадцать столетий! – кричал он. – Это самое безопасное место во всем Терадане! Вы действительно хотите выходить на улицу в такую ночь? Не подумывали о наших чудесных комнатах в Лапах?

Раздался пронзительный звон бьющегося стекла. Нечто большое, мокрое и уже мертвое свалилось на пол у бара, а следом обрушился дождь осколков потолочного окна и обычный дождь, из воды. Граск визгливо крикнул штатному волшебнику, чтобы тот убрал мусор. Исход клиентов вспыхнул с новой силой.

– Ах, как хорошо, что у меня выходной, – сказала Софара, отпивая из бокала нечто синее и незамысловатое. В баре ей уже запретили делать заклинания на напитки.

– Ты знаешь, – медленно начала Амарель, – возможно, кому-то действительно надо пойти на Верхнюю Пустошь и сказать этой старой суке-ведьме, чтобы прибрала на поводок своих зверьков.

Зал все сильнее плыл у нее в глазах, шумный вечер приобрел откровенно импрессионистский оттенок. Граск Золотой Коготь превратился в яркое пятно, бегающее за другими яркими пятнами, и даже карты на столе плыли в глазах так, что она не могла разобрать их старшинство.

– Эй, Софара, ты у нас гражданин с положением в обществе, – сказала она. – Почему бы нам не выбрать тебя в Парламент, чтобы ты остановила этих идиотов?

– О, гениально! Ну, для начала мне надо украсть или изобрести хорошее средство поддержания молодости, что-нибудь получше моих нынешних «три за пять», чтобы совершенствоваться в магии еще столетие-другое, – сказала волшебница. – Боюсь, ты сочтешь такую отсрочку слишком длительной.

– А потом тебе потребуется внешний источник силы, чтобы себя поддерживать, – сказала Брэндуин.

– Да, – согласилась Софара, – и обуздать его так, чтобы остальные волшебники, представляющие реальную опасность, не заметили. О, а еще мне потребуется совершенно потерять мою и так продолбанную голову! Надо быть маньяком с мертвыми глазами и грязной душой, чтобы желать провести всю свою жизнь, продленную магией, в драках с другими маньяками. Как только овладеваешь такой силой, с карусели уже не слезть. Дерешься, как черт, просто ради того, чтобы тебя не прибили.

– Пришлепнули! – сказала Брэндуин.

– Я в такие игры не играю, – сказала Софара, опустошая стакан и со стуком ставя его на стол.

В этот момент раздался ужасающий грохот и треск. Крылатая черная тварь весом в полтонны, покрытая мокрой от дождя и омерзительно пахнущей шерстью, влетела в потолочное окно и рухнула прямо им на стол, разнеся его вдребезги. Что-то шумело и мелькало, и Амарель почему-то очутилась на полу. С ощущением тупой боли меж грудей.

Некая часть ее личности, упорная и обязательная, прорвалась сквозь алкогольный океан сознания, цепляясь за соломинку, и постепенно осознала последовательность событий. Конечно, Шраплин. Ловкий автомат оттолкнул ее в сторону, прежде чем нырнуть через стол, чтобы сбить в другую сторону Софару и Брэндуин.