Год, когда я стала Изабеллой Андерс (ЛП)

Она пожимает плечами и тушит сигарету в куче грязи.

— Я не знаю. Несколько лет назад.

— Почему ты никогда ничего мне не говорила?

— Иза, это самый долгий разговор между нами. Обычно на встречах ваша семья останавливается в отеле и проводит много времени, сидя в углу с задранными носами, как кучка снобов.

— Моя мама заставляет меня это делать, — осознаю то, что я говорю это как бык, бросающийся на красную тряпку. — Подожди. Я вообще должна называть ее мамой? — Встаю на ноги и расхаживаю перед Индиго, полностью включив режим безумной паники. — Или мне следует называть ее Линн? О Боже, я только что поняла, что второе имя моей сестры — это имя моей мамы, но меня так никто не назвал. Это должно быть правда. — Я снова приседаю, и мои ноги превращаются в желе. — Я даже не знаю, кто моя мама.

— Эй, успокойся. — Она подбегает ко мне, чтобы перехватить мой взгляд. — Моя теория — всего лишь теория. И, наверное, ты должна знать, что у меня была теория, что дедушка перевоплотился в Бисти. — Она улыбается, когда я удивленно моргаю. Вау. Похоже, она такая же сумасшедшая, как… я. — Что? У них одинаковые глаза, ясно? И признай, что было бы довольно круто, если бы реинкарнация существовала.

— Но это не значит, что старый кот — это дедушка, — возражаю я. — Но я понимаю, о чем ты. Мне нужно получить кое-какие ответы, пока у меня не случился нервный срыв.

— Или ты можешь просто все отпустить и использовать это как возможность, — предлагает она с улыбкой.

— Возможность для чего?

— Чтобы совершить путешествие для самопознания.

— Но я и так знаю, кто я.

Она осматривает мой наряд, приподняв брови.

— Не уверена, что могу согласиться с тобой.

Я оттягиваю нижний край толстовки.

— То, что я одеваюсь немного по-другому, не означает, что я не знаю, кто я.

— Хорошо, тогда скажи мне. Какая самая захватывающая вещь, которую ты когда-либо делала?

— Не знаю. — Я пытаюсь что-то придумать, и мне чертовски грустно, что ничего не выходит. — Однажды я участвовала в конкурсе комиксов. Это было действительно круто.

— Я не говорю о том, чтобы делать что-то классное. Я говорю о вещах захватывающих. Как кричать во всю-мощь своих легких на концерте — вот, что захватывающе. Танцевать в комнате полной людей, будто никто не смотрит — это захватывающе. Или спонтанно отправиться в путешествие в никуда без каких-либо планов, кроме как вести машину. — Она улыбается, и в ее глазах появляется отсутствующий взгляд. — Или, когда тебя целует под дождем совершенно незнакомый человек, которому ты больше не собираешься звонить. — Она смотрит на меня, ухмыляясь. — Это я планирую сделать, пока мы будем в этом маленьком путешествии.

— Откуда ты знаешь, что это захватывающе, если ты еще не сделала этого? — Спрашиваю я, поджимая под себя ноги.

— О, Иза, сам факт, что ты спрашиваешь об этом, означает, что ты не испытала достаточно в своей жизни. Вся жизнь состоит из эмоций, хороших и плохих. — Она встает на ноги, дергая меня за собой. — Держись меня, и я обещаю, что все изменится.

Я почти открываю рот, чтобы сказать ей, что не хочу меняться, но потом вспоминаю ее теорию, и аргумент бабушки и папы громко звучит в моей голове. Что, если Индиго права? Что, если вся моя жизнь была ложью? Что, если причина, по которой моя мать — Линн — всегда любила Ханну больше, заключается в том, что Ханна — ее дочь, а я нет?

— Ладно, я могу попытаться сделать что-то интересное, но как насчет теории? — Спрашиваю я, когда мы пересекаем парковку.

— А что с ней?

— Как мы узнаем, правда ли это?

Она берет меня под руку.

— Мы проведем небольшое расследование. Но если оно не удастся, мы подождем, пока бабушка Стефи хорошенько напьется, а потом заставим ее рассказать правду. — Она хитро улыбается. — Ты же знаешь, что она болтлива, когда слишком пьяна. Кроме того, люди, как правило, немного сходят с ума, когда находятся в отпуске, особенно за границей.

— Бабушка Стефи уже немного сумасшедшая, — говорю я с легким смешком, но улыбаться больно. Больно думать.

Она хихикает.

— Да, так что просто подумай, что с ней будет, пока мы будем прохлаждаться в Лондоне или Париже. После нескольких бокалов вина и небольшого давления с нашей стороны, мы должны быть в состоянии вытянуть из нее правду. — Она похлопывает меня по руке. — Мы докопаемся до сути. Я обещаю. И покажу тебе, как испытать настоящие эмоции.

Я киваю, молча поклявшись следовать плану. Но внутри я в ужасе. Потому что вдруг это правда? Что, если я даже не знаю, кто моя собственная мать?

Глава 4

Неделю спустя я прохлаждаюсь на балконе очень красивого гостиничного номера, глядя на сверкающие огни Эйфелевой башни. При этом вполуха слушаю, как Индиго обдумывает наш план, как вытянуть правду из бабушки Стефи, которая сидит внизу в баре и выпивает.