Год наших тайн

– Именно. Тренер заманил к нам кучу канадцев, которым надоело сидеть на скамейке запасных в команде полупрофессионалов. Всем двадцать один год, и все говорят только по-французски. Не знаю, как они будут сдавать экзамены, если деканат не вмешается. Но на коньках стоят.

Я оперся локтями о стойку.

– И каково должно быть нам, парням из Коннектикута? Если Лига Плюща незаконно тащит к себе легионеров.

Хартли пожал плечами и положил на стойку два доллара.

– Может быть, наши с тобой лучшие деньки уже прошли.

– Может быть. Но твой последний сезон мог бы быть довольно интересным. – Хартли был на курс старше меня.

– Посмотрим.

– Как Каллахан? – Подружка Хартли была и моим хорошим другом. Черт, как же мне их обоих не хватало.

– В порядке. Я не говорил тебе, что в этом году она менеджер женской команды?

– Без дураков? Вот это круто. – Каллахан раньше тоже играла в хоккей. Пока травма не приковала ее к костылям на всю жизнь.

Хартли пожал плечами:

– Она, похоже, в восторге. Женская команда в этом году тоже хороша. Только летом от них сбежал вратарь.

– Елки. Эту позицию не так легко заполнить.

– Знаю. Эта девчонка – дочь Эллисона. Помнишь, того тренера, которого арестовали за… – Хартли прикусил язык как раз вовремя, бросив через плечо виноватый взгляд на Люси. Но Люси, забыв обо всем на свете, читала свою книжку.

– Ага. Мерзкая история. Я не знал, что у него есть дочь.

– Она должна была в этом году стоять на воротах. Но не приехала. Да, кстати… – Хартли посмотрел на часы. Ему пора было на тренировку. Черт, как бы я хотел пойти с ним. Он перегнулся через стойку и ткнул меня кулаком в плечо. – Позвони, ладно? А то я выслежу тебя и силой затащу на вечеринку.

Как бы не так.

– Хорошо, позвоню.

Еще одна ложь.

В пятницу утром я удрал с лекции по нейробиологии, чтобы выполнить обязанность, которой давно старался избежать. Я выехал на велосипеде из кампуса, проехал мимо начальной школы, в которую ходила Люси. Она где-то там внутри, учит дроби и правописание. Все эти дни я проверял ее домашние задания и в программе третьего класса знал толк. Чем дальше я отъезжал от кампуса, тем меньше становились дома. Заехав на велосипедную стоянку на улице моего детства, я приблизился к нашему дому. На подъездной дорожке стоял незнакомый автомобиль. А входная дверь была открыта настежь.

Я затащил велосипед под навес и стал наблюдать за домом.

Через несколько минут оттуда появился какой-то тощий мужик с ящиком в руках. На нем была джинсовая куртка явно с чужого плеча, волосы давно не мыты. Он поставил ящик на заднее сиденье автомобиля. Потом снова поднялся на крошечное крыльцо и заговорил с кем-то в доме.

Потом я увидел, как изнутри выползла мать, и при виде ее мое сердце сжалось.

Он вел ее под руку. Но она все равно шла нетвердо. На ней была мятая, мешковатая одежда, волосы растрепаны, выражение лица совершенно пустое.

Блин.

Немытый засранец затолкал ее на пассажирское сиденье. И они уехали вдвоем. Когда машина проезжала мимо меня, я отвернулся и стал изучать автобусное расписание так, будто в нем были записаны тайны вселенной.

Даже после того, как автомобиль скрылся, я несколько минут не двигался с места. Я смотрел на дом и гадал, кто еще может оказаться внутри. Но у меня был всего час, а в доме, похоже, все спокойно. Так что я вместе с великом двинулся по подъездной дорожке, прислонил его к стенке, чтобы с улицы не было видно. Нащупывая в кармане связку ключей, я увидел, что в задней двери поблескивает новый замок. Какого дьявола? Я подергал дверь. Заперто.

Холодный ужас расползался у меня внутри, пока я дергал ручку кухонного окна. Школьником я частенько попадал домой таким манером, если забывал дома ключи. Подоконник был на уровне груди, потому что под ним находилась раковина. Но я еще не так плох, дамы и господа. Подтянуть задницу вверх могу без особого труда.

Первым делом мне в нос ударила вонь.

Бог ты мой, на кухне смердело. Стол был завален мусором, раковина – грязной посудой. Я опустил ногу на стол и спрыгнул.

Мое сердце чуть не остановилось: мимо что-то пробежало.

Крыса. Всего лишь крыса.

Минуту я стоял с колотящимся сердцем. Еще не так давно кухня была безупречно чистой. Я частенько являлся таким путем субботними вечерами, когда мне давно полагалось быть дома. Тогда здесь могло пахнуть, на худой конец, сигаретным дымом – отец никогда не бросал курить. Но все поверхности блестели в лунном свете, в то время как я на цыпочках крался в свою комнату. Я слышал, как отец пилил дрова для камина по его сторону кровати. Мать иногда засыпала в гостиной, и тогда телевизор смотрел на нее, а не наоборот. Я тряс ее за плечо, пока она не просыпалась – она смотрела сквозь пальцы на мои поздние возвращения. Папа был еще жив, его фургон стоял на подъездной дорожке. «Макколли. Сантехника и отопление», гласила надпись на стенке.

Меня окружили призраки лучших времен. Я глубоко вздохнул, пытаясь прогнать их. Но только набрал полные легкие вонючего воздуха.

Дерьмо.