- Ну, ослик, - вмешался Салатный, - ну, правда, прочитай, хотя бы сколько есть. Ну, пожалуйста, ну, что тебе стоит… Нам, я думаю, честное слово, наверное, понравится.
Ослик помолчал, потом вздохнул и сказал:
- Ладно… Слушайте. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал…
- Предупреждал, предупреждал, – заверил Сиреневый. – Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что не предупреждал!.. – погрозил он кулаком Салатному. - Давай уже, осёл, не томи!..
- Э-э-э… «Ослик», - ненавязчиво поправил ослик. - Короче… Кхе-кхе… Итак…
Ослик остановился, помолчал, потом тихо сказал:
- Вот. Пока всё.
- Ну, ты, блин, осёл, даешь!.. – прошептал Сиреневый завороженно. Потом помотал головой и завопил: - А дальше-то что?! Что дальше?!
- Дальше пока ничего, - промямлил ослик. – Я пока только досюда сочинил.
- Ты что, с дуба рухнул?! – еще пуще возмутился Сиреневый. – На самом интересном месте остановился! Тоже мне, поэт, называется! Ну-ка, давай, сочиняй немедленно дальше!
- Ни с какого дуба я не рухал… - обиделся ослик. – Знал бы, что вы ругаться будете, вообще не читал бы…
- Что ты на него давишь? – заступился за него Салатный. – Поэта нельзя торопить. И заставлять нельзя. Хорошо только то, что само собой получается.
- И сколько мы этого «самого собой» ждать будем? – насупился Сиреневый.
- Сколько понадобится, столько и будем. Ты куда-то опаздываешь? Как напишет, так и прочитает. Так ведь? – обернулся он к ослику.
- Теперь даже и не знаю, - пробурчал тот.
- Понял, что ты наделал? – строго сказал Салатный Сиреневому. – А все твоя невыдержанность. Иногда надо и помолчать.
- Ох, и трудно мне с вами, с гениями, - вздохнул тот. – Надоели уже со своими фокусами… «Помолчать, помолчать…» Что-то сам ты не больно молчишь…
- Ах, так? – сказал Салатный. – Ладно. Покажу тебе пример. Пока ослик не напишет продолжение, я вообще больше не скажу ни слова. – И он демонстративно зажал рот лапкой.
- Не скажешь? – переспросил Сиреневый и хитро усмехнулся.
Салатный отрицательно помотал головой.
- Точно не скажешь?
Салатный подумал и помотал головой утвердительно.
- Ага… - кивнул Сиреневый. – Не скажешь, значит… - Затем отчетливо, старательно выводя каждый слог, произнес: - Салатный – длинноухий дурак. – И стал с радостным любопытством вглядываться в лицо приятеля.
Бедняга, надулся, напыжился… Но только еще сильнее прижал лапку ко рту и, не мигая, укоризненно уставился на Сиреневого. Тот расслабился, довольно подмигнул ему и заявил:
- Салатный – балбес косоглазый!
Потемнев челом, Салатный замычал сквозь лапу:
- М-м-м…
- Салатный – болван криворотый! – сообщил Сиреневый совсем уже счастливым голосом, потом повернулся к ослику. – Ну, что, написал?
- Что-то не пишется, - признался тот. – Написал пока одно-единственное четверостишие, да и то какое-то… Не такое.
- Что значит, «не такое»?
- Неправильное.
- В смысле?
- Сам послушай.
- А дальше, что про него писать, я не знаю, - признался ослик. – Да мне что-то и не хочется.
- Понял, что ты натворил?! – вскричал Салатный, отняв лапку от губ. – Это все твое дурное влияние!