Год сыча

Невозмутимо гляжу на пацана, а сам бдительно слежу за его руками, чтобы в случае чего среагировать.

– Ишь ты, – усмехается он, не разжимая губ. – Лады. Поехали со мной, узнаешь.

– Нет проблем, – говорю, вставая. – Времени у меня навалом.

Запирая за собой офис, мысленно с ним прощаюсь. Кто знает, может, больше не свидимся. Ноги подо мной слегка подгибаются, не без этого, но куража не теряю. Будь что будет, но помыкать собой не позволю никому.

На улице пацан усаживается в шестисотый «мерс», где обнаруживается личный водила и – в довесок – еще один телохранитель. Исполинская черная тачка мягко и мощно трогается в путь. Я в своем «жигуле» следую за ней. Останавливаемся возле кабака для избранных. Заходим. Едаловка, право слово, недурна, стены обшиты дубом, задрапированы тканями, хоть сейчас приглашай на ужин при свечах английскую королеву. В очередной раз убеждаюсь, что в моем родном городке есть все, чего ни пожелаешь, были бы монеты.

Парень неторопливо закуривает, заказывает водки – себе и мне. На мою слабую попытку отказаться: «Нельзя, я за рулем», отрезает:

– Не боись. Охранник отвезет.

Выпиваем, закусываем икорочкой. От водки и табачного дыма, вызывающего дикую физиологическую потребность закурить, у меня развязывается язык:

– Могу обрисовать твой жизненный путь. В общих чертах, разумеется.

– Ну? – разрешает он.

– По малолетству ты подворовывал со всякой мелкой шпаной, потом занялся грабежом. Характер у тебя крутой, так что шестеркой не был – или командовал кодлой, или был в первых замах у авторитета. Быстро делал уголовную карьеру и обязательно бы сел, а еще скорее погиб смертью храбрых от рук конкурирующей братвы. Но настали смутные времена, появилась возможность отмыть награбленное и заделаться бизнесменом. Чем ты и воспользовался. И теперь ты преуспевающий предприниматель, хозяин… ну, скажем, ночных клубов и казино. Далеко пойдешь.

– Обидеть хочешь? – спрашивает он. В его голосе нет угрозы, но глаза, похожие на два кусочка каменного угля, смотрят сквозь сигаретный дымок без особой нежности.

– Еще не родился тот, кто тебя обидит.

– Верно, – соглашается он. – Давай по второй.

Опрокидываем. Заедаем чем-то вкусным.

– С твоей биографией более-менее ясно, – продолжаю я. – А вот шрам из образа выпадает. Зачем вены вскрывал?

– Не поверишь, – тихо говорит он, усмехнувшись. – От несчастной любви. К этой самой, которая пропала. И девчонка не моего поля ягода. На скрипочке в театре играет. А тут я со своей бандитской любовью. Отшила. Мне стоило слово сказать, кореши бы ее по кругу пропустили. А я – бритвой себя по венам. Как только жив остался… Пей.

Мы отправляем в глотки «огненную воду».

– Дай закурить, – теряя волю, прошу я.

Он подталкивает мне пачку. Жадно затягиваюсь. С отвычки кружится голова. Мы пьем еще, и еще, и еще. Понемногу реальность затягивается веселой цветной занавесочкой, сквозь которую черными звездами горят зрачки парня.

– Отыщи ее, сыч. Знаю, никогда она меня не полюбит, но без нее мне не жить.

– Завидую… – Тяжело ворочая языком, с великим трудом выныриваю из затягивающей воронки небытия. – Я бы, наверное, так не смог… резать вены из-за женщины… Я запутался, парень. Люблю двух, как одну… Понимаешь? Они разные. Но я… их… обеих… люблю… Что мне делать, друг?..

Дальнейшее выпадает из памяти. Помню только, что чудом оказываюсь в своей квартире. «Почему вору и бандиту дано любить, а мне – нет?» – пьяно ору в расширенные от ужаса и сострадания глаза Сероглазки и ухаю в бездонную пропасть сна…

* * *

20 апреля. Пятница. Пробуждаюсь с дикой головной болью. Давно я так не надирался, господа. В зюзю. Сдавив ладонями виски и томно постанывая, плетусь в ванную. Здесь моя мятая морда, сполоснутая прохладной водичкой, обретает почти осмысленное выражение. Двигаю на кухню. Сероглазка уже усвистала в свой травмпункт, оставив мне завтрак и листочек бумаги с наспех нарисованной улыбающейся рожицей и подписью: «Королек! Я тебя…» И – одним росчерком – сердечко. Прислонен листочек к стакану с огуречным рассолом. Добрая душа, поняла, что страдающему муженьку необходимо.

Вмахиваю в горло целительную жидкость и, обретя способность соображать, достаю визитку вчерашнего железного собутыльника. Ого, президент компании «Одиссей & Орфей лимитед»! Лихо. Можно подумать, что это не шпанята-плохиши, душегубы и ворье, а знатоки древнегреческой мифологии. Или отважные аргонавты. А ведь попадись им золотое руно, мигом загнали бы скупщику краденого.

На обороте визитки номер сотового. Звоню.

– Да? – раздается презрительно лающий голос бандита.

– Это Королек. Покалякать с тобой можно?

– Давай.

– Мне нужна информация о девочке со скрипочкой: фамилия, имя, отчество, где работала, с кем жила.

– Записывай… – он словно нехотя диктует данные, затем добавляет: – Учти, в последний раз. Теперь ты мне докладываешь, уразумел? Найдешь, башлями не обижу, да еще будешь мне другом до скончания века… – и голос его пропадает вдали. Точно и впрямь уплыл пацан с Одиссеем или Ясоном в Трою или Колхиду под жарким солнцем ласкового Средиземного моря.