Год тигра и дракона. Осколки небес (СИ)

   - Сын Неба вообще не тырит, oн взимает дань, – наставительно поправила его ванхоу и укусила за ухо. - Давай уже, тащи меня в свое логово, дремучий разбойник. Нам ещё две тысячи лет наверстывать, а время дорого.

   Лю Юнчен только фыркнул. Словно расколдованная царевна, она стала прежней: сильной, дерзкой и отчаянной лисой, которая точно знает, чего хочет. Брачная ночь наконец-то удалась. Чего ещё желать человеку, который однажды правил Поднебесной?

   Обещанный водопад оказался совсем уж махоньким: серебрящиеся в лунном свете струйки журчали, сбегая по замшелым камням. Красиво и волшебно, но как альтернатива душу не годится. Зато заводь, окаймленная рогозом, расцвеченная бледными, будто из нефрита выточенными лотосами, курящаяся туманом...

   - Что я говорил? Лучше всяких джакузи! - гордо заявил Сын Неба и, бросив умыкнутые халаты на ближайший куст, ринулся в воду вместе со своей прекрасной ношей. Ноги немедленно утонули в иле по самые икры, но Юнчен только хмыкнул и целенаправленнo устремился вперед, увязая и шлепая по мелководью.

   - Да тут уже плыть можно, – небесная лиса слабо затрепыхалась на плече супруга и охнула, соскользнув в воду. – Тьфу! Лотосы, а? Где лотосы, там ил и пиявки! Знаем же, что за внешней красотой скрывается... тьфу!.. иное, а все равно лезем.

   - В каком из перерождений моя лисица подцепила привычку к умствoваниям? - хохотнул он. - Не окажется ли сейчас в моих объятиях седовласый просветленный наставник с одной из священных гор?

   - Тьфу на тебя, - обиделась она. - Лю! Да что ж ты делаешь, Сын, мать твою, Неба! А поговорить?

   - Поговорим, - покладисто кивнул бывший Хань-ван, впотьмах одной рукой шаря в воде перед собой, а другой – поглаживая бедро супруги. - Обязательно поговорим… ага, нашел!.. поговорим непременно! Но потом. Вот, смотри, прям тут так и стоит, как я помню.

   - Что там у тебя стоит?

   - Камень. Тут в озерце – камень, здоровенный, плоский и водой чуть-чуть прикрыт. Просто пьедестал для моей лисицы.

   - О, – осторожно, чтобы ненароком не раcсадить ногу, она нащупала камень и без особых усилий взобралась на него, разом возвысившись и над озером, и над Юнченом, ни дать, ни взять – то ли статуя на пьедестале, то ли жрица на алтаре. – Вообще больше на стол похоже. Помнишь, как мы… ну, тогда? Перед взятием… Что ты тогда брал, Лю?

   - Тебя, - ухмыляясь, он поочередно поцеловал сперва одну торчащую из воды острую коленку, потом другую. – А город сдался сам, не дожидаясь штурма.

   - Я тоже дожидаться не стану, - предостерегла Саша, пока у нее ещё хватало голоса. - Но кто о сдаче говорит? Сперва вылазка, затем – контрудар! Ах, Сын Неба…

   Юнчен вздрогнул, когда тонкие сильные пальцы его императрицы, как прежде, ласкающе обхватили его затылок.

   - Твои волосы, – вздохнула она чуть погодя, успoкаивая дыхание. - Скучаю по ним.

   - И я, – согласился он. - Но время другое. Я другой. И ты. Но все равно это ты и я.

   - Слишком много пeремен, - она слегка подвинулась, давая ему место на том же камне, и Юнчен вылез из воды и сел рядом. – Так странно и жутко. Сейчас, в темноте, все кажется прежним, но едва рассветет… Моя кожа – темнее, глаза и волосы поменяли цвет, даже тело стало другим. Однажды, ещё в Америке, я решила вдруг осветлить волосы. Взглянула на себя в зеркало – и едва не заорала. Испугалась до умопомрачения, сама не понимая, отчего. Теперь-то понимаю. Но ты… ты почти прежний. Небеса отметили тебя, пусть ты теперь и не император.

   Юнчен пожал плечами и побултыхал пятками в воде. Особенной радости от излишнего внимания Небес он не испытывал.

   - Скоро все закончится, обещаю. Мы победим и наконец-то сможем жить простой жизнью, как и хотели. Я займусь своим бизнесом, а ты…

   И осекся, всей кожей вдруг почувствовав, как напряглась женщина рядом с ним. Почуял, как вскипает в ней злое молчаливое упрямство – совсем как прежде, когда Люй-ванхоу сперва всегда выслушивала его, позволяла выговориться, милостиво разрешала закопать себя самому, а лишь затем добивала одним точным ударом. О, Люй-ванхоу умела молчать! Но Саша то ли растеряла за века перерождений это искусство, то ли, напротив, усовершенствовала. А может, просто сочла, что высказать свои желания, как говорится, словами через рот, будет проще и надежней.

   - Ну? А я? Чем займусь я?

   - Ты… Разве ты не мечтала танцевать? Мы поедем в Сан-Франциско, если хочешь, и я исполню твою мечту. Что? Я что-то не то сказал?

   - Мою мечту? - смешок у Сян Джи получился совершенно лисий, сухой, тявкающий и злой. – А что ты знаешь о мoей мечте, Ин Юнчен? И, если уж на то пошло, что о моих мечтах знала Тьян Ню?

   Юнчен почувствовал, что совсем запутался. То есть ак – что? Разве Тьян Ню, небесная дева, не узнала во внучке переродившуюся сестру? Разве не приложила все силы, чтобы дать ей расцвести, разве не пестовала ее талант?

   - Танцы и Сан-Франциско, – напомнил он. - Тогда, в прошлом, ты даже мятежнику-Лю сумела объяснить, что это такое. Даже он, дикий древний разбойник, осознал в конце концов, какую жертву принесла ради него небесная лиса. Пoчему же теперь…