Год в поисках "Ва". История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой

«А вы бы стали нанимать детектива, чтобы разузнать побольше о будущем зяте?» — спрашиваю я Гэндзи. Тот колеблется с ответом, а Юкико, не дослушав вопрос, уже согласно кивает. Готова поспорить, эта допросит всех, вплоть до детсадовских воспитателей потенциального жениха — какие отметки он получал по рисованию и т. д.

«Если окажется, что отец жениха увольнялся с работы, будете ли вы мешать заключению брака[44]?

«Это пусть Дзюнко решает». — отвечает Гэндзи.

Мы все смотрим на Дзюнко. Та решительно трясет головой. «О каком браке может идти речь! Отец — модель для сына, а яблоко от яблони недалеко падает».

Юкико очень довольна ответом Дзюнко.

Я делаю рискованный ход «А вы были влюблены, когда женились?» — спрашиваю я Гэндзи.

«Ну она-то была от меня без ума!» — Он улыбается и показывает на Юкико. Та толкает его в бок. Гэндзи смеется.

Я на этом не останавливаюсь. «Как вы познакомились?»

Он задумывается. «Не помню».

Юкико бросает на него один из своих взглядов. Но Гэндзи ее просто дразнит. Он в точности помнит, где они познакомились, кто их представил. Юкико улыбается, слушая его рассказ.

В такие минуты мне очень нравится на них смотреть. Они без ума друг от друга и, главное, прекрасно ладят. Юкико и Гэндзи играют отведенные им роли и уважают обязанности друг друга. Они- ходячее доказательство, что система работает. Может, Дзюнко стоит над этим поразмыслить?

Когда приходит время возвращаться в мою комнату, я практически парю над лестницей. Я соскучилась по моей приемной семье гораздо сильнее, чем мне казалось. И пропасть между нами, кажется, не так уж велика.

Через 2 дня меня зовут на кухню. Время ужина. Гэндзи сидит за столом в тапочках и пьет виски. Он хочет со мной поговорить. Юкико стоит у плиты и режет имбирь.

«Заходи! Заходи! — радостно зовет Гэндзи и приглашает меня в кресло. — Садись!»

Я украдкой смотрю на его стакан. Он полон лишь на треть, но иногда Гэндзи выпивает и два. Смотрю я и на кухонный стол. Он завален разнообразными блюдами, но Юкико всегда красиво выкладывает продукты, даже перед варкой, и невозможно понять, предназначены они на стол или в кастрюлю.

«Вы уверены?» — спрашиваю я.

«Садись!» — Гэндзи действительно хочет со мной поговорить. Именно об этом и предупреждал Роберто. Мне бы надо помочь Юкико накрыть на стол, но ведь я даже не знаю, пригласят ли меня к ужину. А игнорировать просьбу Гэндзи тоже нельзя, даже если Юкико рассердится. И я сажусь в кресло.

Мы обсуждаем вечерние новости. Гэндзи в ударе. Наверное, это уже вторая порция виски. Он говорит о том, что сейчас творится в «Renault» на высших постах теперь одни французы. Я могла бы слушать его хоть весь вечер. С отцом мы никогда так не разговаривали, этих бесед я жду всю неделю. Но Юкико на маленькой кухне сердито ходит от стола к плите, и я ее прекрасно слышу. Через 15 минут встаю с кресла, бормочу извинения и благодарю Гэндзи за разговор. Когда я подхожу попрощаться с Юкико, ее взгляд ошпаривает меня, как кипятком. Я бегу вниз.

Наверное, ужин у нее был уже готов. Надо было сесть за стол… У меня такое чувство, будто я вложила в акции все сбережения, а фондовый рынок взял и рухнул. Я сажусь у себя в комнате и стараюсь не слушать, как наверху гремит посуда.

Юкико больше не здоровается со мной в саду, а почту вручает молча. Она морщится от отвращения, стоит ей взглянуть в мою сторону. Я терплю 3 дня, а потом укладываю камеры и уезжаю.

Высадившись из поезда в Киото, я толком не знаю, куда идти. На углу стоит туристический киоск, и я направляюсь туда. Маленькую японку за стойкой зовут Морита-сан. Она объясняет туристам, как пройти в местный театр кабуки, помогает с размещением и подсказывает, как добраться до знаменитых храмов Киото на метро. Должно быть, в прошлой жизни она не угодила богам, иначе почему именно ей выпало несчастье сидеть за стойкой в тот момент, когда я вошла в дверь?

Я начинаю с малого: спрашиваю, как пройти на фестиваль, и прошу порекомендовать дешевую гостиницу. Морита-сан с таким радушием мне помогает, что на следующее утро я являюсь к агентства еще до открытия. Рассказываю ей о своем фильме. Дело в том, что даже со связями Танака мне так и не удалось приоткрыть дверцу в мир традиционной Японии — тут все засекречено почище штаб-квартиры ФБР. Бесконечные буддистские храмы и сады камней — вот практически все, что у меня на пленке, и какую ценность после этого имеет мой фильм? Рекламного ролика для групповых туристов?

И вот, выслушав мой рассказ, Морита-сан произносит судьбоносные слова: «Может, я смогу чем-то помочь?»