Год веселых речек

— Не плотину, распределительное сооружение, подпор. Вот здесь. — Таган рассек ладонью воздух, словно перегораживая овраг. — Эти тяжелые глины как раз для подпора. — Он вынул из планшета чертеж и показал на синий кружок, от него влево и вправо расходились две — тоже синие — полоски.

— Это и есть Мертвая падь? — спросил Чарыяр, ткнув пальцем в кружок.

— Нет, здесь подпор. С падью, пожалуйста, не спешите.

— Э, так не годится, хлопочи за падь! Почему не заполнить ее? Я насосы поставил бы и качал да качал бы на посевы… Вот жизнь-то была бы, Таган-джан!.. — Чарыяр, воодушевясь, сорвал с себя шапку и бросил к ногам инженера. — Ты, я вижу, не зря приехал к нам… А тут ведь каналы? — Он ткнул пальцем в полоски, расходившиеся от синего кружка.

— Да. Один к вам, другой к соседу.

— К нему-то, к Мергенову, зачем же? — опешил Чарыяр. — И подпор, и Мертвая падь на нашей земле. Как же так?

Прав был дедушка: «Уж больно ему хочется обскакать Мергенова…» Таган молча сложил чертеж, спрятал в планшет и стал смотреть на разбросанные вдали посевы. Клиньями, полуостровами с причудливыми очертаниями врезались они в пустыню. Бесплодные пустоши стелились просторней, чем возделанные поля, а извилистые арыки напоминали железнодорожную сеть на карте, где-нибудь вокруг Москвы или в Донбассе.

— Сущее горе наше, — сказал он. — Сколько места занято, сколько добра уходит в песок! Поливаем — все равно что в решете воду носим.

— Не мы их выдумали, арыки, — поднимая шапку с земли, пробормотал Чарыяр. — Баи да племенные старшины, как шакалы, рвали на куски степь. И солончаки — от них же… Эге, за мной, должно быть, машину гонят, гляди. — Он указал на дорогу, по которой катился темно-зеленый УАЗ, сопровождаемый облаком пыли. — И всегда так: стоит отлучиться на минутку — жди неполадок.

Но машина шла не за ним. Обогнув белый от соли пустырь, УАЗ бойко подкатил и остановился. Рядом с шофером сидел худощавый человек с большими, будто нарисованными, черными глазами — секретарь райкома Мухаммед Назаров. Тщательно отглаженный костюм, фисташковая рубаха и вышитый галстук, каких нынче уже не носят, на голове шапка дорогого, золотистого каракуля. Таган еще не сталкивался с Назаровым, но слышал о нем. По специальности агроном-селекционер, учился в Москве, начинал парторгом МТС. Он казался слишком уж недоверчивым, скучноватым, по-крестьянски долго выспрашивал в второстепенном. Но вот улыбнулся я заговорил простодушно.

— Я сюда ради вас. Вчера узнал о вашем приезде, решил повидать. — Он вовсе не так скучен, этот Назаров. — Кстати, по вашей части дела у нас тут незавидны. Сейчас еду, гляжу на арыки и бью себя в грудь: кажется, так за сорок лет и не научились мы водой пользоваться. Вас-то колхозы интересуют или совхозная целина тоже? А здесь вы чем, собственно, увлеклись? — кивнул Назаров на солончаки.

— Да вот джар… Погляжу, а потом и к вам. Если разрешите, в четверг, в любой час, когда назначите, — мгновенно заразившись назаровским тоном, ответил Таган.

— Отлично. В четверг так в четверг. С утра. И прошу извинить — оторвал я вас…

— Что вы! Мне лестно, даже неловко — не я к вам, а вы сами, — сказал Таган с искренней почтительностью.

— Ну, к чему нам считаться. Я люблю сам ко всем заезжать. И, надеюсь, мы с вами надолго встретились. Осматривали свои родные нивы?

— Нет еще.

— Гидросооружения совершенно разболтаны, а к целине только примеряемся. Не так ли? — Назаров покосился на председателя. Тот понимал: речь шла о его «нивах».

— А вы с переменой целинных наделов задергали нас, — как и вчера, при встрече с Таганом, пожаловался Чарыяр, но, устрашась своей дерзости, прибавил мягче: — Мы же не землеустроители, не гидротехники. На севе люди нужны, на заготовке кормов сколько занято. Нет лишних людей.

— Видите, — Назаров насупился, — судим о своих нуждах как сезонники. А насчет наделов — верно, с целиной и Ашхабад, да и мы напутали.

— И водхоз слабо шевелится, — вставил Таган «на всякий случай».

— Не согласен. Корни следует искать в другом, — живо, словно он давно готов был к этому, возразил Назаров. — С некоторых пор водхоз стал ветхой конторой. А как же иначе, когда рядом выросли могучие тресты с бюджетом в миллиард рублей, с парком новейших механизмов.

— Точно, миллиарды вкладываем и — отдаем все на откуп Каратаеву, Иванюте, — опять не без умысла закинул словечко Таган. — В докладах на все лады мотивируем, а проще говоря, оправдываемся, когда объясняем, почему такой-то совхоз на канале убыточен, почему урожайность не повышается.

— О, да вы, оказывается, не прочь грудь в грудь… — почти шепотом и не очень внятно сказал Назаров. — Мне нравится. Потолкуем с вами! Всерьез, по душам, инженер! — отрывисто бросил он. — Вам домой?