Годы и войны

Мы понимали, что подвергаемся риску, но он оказался значительно большим, чем мы предполагали. Первые пять километров мы не видели ни своих, ни немцев; на шестом километре на минутку остановились у взвода с пулеметами, выставленного 35-м стрелковым корпусом как прикрытие. Не узнав ничего нового, продолжали ехать со скоростью сорок километров в час. Увидели две группы немцев, которые, боязливо оглядываясь, спешили пересечь шоссе в северо-западном направлении. Чем дальше мы ехали, тем больше видели групп противника, все более крупных, перебегавших шоссе впереди и сзади нас. Встретили и машины с пушками на прицепе, переезжавшие шоссе. В двух местах мимо нас просвистели пули, выпущенные откуда-то из кустов. Путь в тридцать километров, который мы преодолели, показался нам бесконечно длинным. Назад не вернулись только потому, что считали возвращение по той же дороге еще более опасным. Мы напряженно вглядывались в кусты, надеясь разглядеть своих, кого-нибудь из состава танкового корпуса. На дороге стояли подбитые, еще дымящиеся немецкие танки и машины, - по-видимому, результат только что закончившегося боя. И наконец мы увидели свои танки, башни которых были обращены в нашу сторону. Удивленные и обрадованные танкисты окружили нас, подъехал командир корпуса Б. С. Бахаров с начальником политотдела. Мы обняли их, поблагодарили окруживших нас танкистов за вчерашний марш-маневр и за сегодняшнюю стойкую оборону и отправились на командный пункт корпуса. Командир корпуса удивился: "Ведь мы окружены, как вы могли проехать?" Вид у него был довольно смущенный. Вероятно, раскаивался в своих тревожных сигналах.

- Ваше положение нелегкое, - сказал я ему. - Но положение противника значительно хуже.

Глядя на танкистов, мы видели, как с их лиц понемногу исчезали озабоченность и тревога. Когда на КП мы слушали доклад о сложившейся обстановке, то в тех местах, где начальник штаба несколько сгущал краски, командир корпуса его поправлял. Трудно было сказать, как оценивалась обстановка до нашего приезда, но сейчас она выглядела невыгодной только для противника, и это нас радовало. Я подумал: "Все-таки хорошо, что мы сюда приехали".

Несмотря на то что занятый танкистами район с трех сторон обстреливался вражеской артиллерией, мы слышали от офицеров:

- Не дадим немцам отойти!

- Расширим район обороны!

- Будем стрелять только на поражение!

Последняя реплика была очень уместна: боеприпасов у танкистов оставалось в обрез.

Мы рассказали, где сейчас находятся стрелковые корпуса армии, о том, что они успешно продвигаются вперед.

- Не позднее завтрашнего дня 41-й стрелковый корпус будет здесь.

Правда, когда я назвал этот срок, лица у некоторых вытянулись. Но я добавил, что введенная сегодня в бой 129-я стрелковая дивизия уже подходит к северной окраине Бобруйска. Вслед за ней идет 169-я стрелковая дивизия. А 65-я армия Батова обходит Бобруйск с юго-запада, и город завтра будет окружен. В результате положение танкистов уже сейчас становится значительно легче.

Связались мы по радио с командным пунктом армии, сообщили генералу Ивашечкину о своем благополучном прибытии к танкистам и о намерении сегодня же вернуться к нему. Выполнить это намерение было совсем не просто: если утром на шоссе мы видели столько групп отходящих немцев, то что же там делается теперь, когда натиск наших частей усилился? Но оставаться у танкистов мы не могли.

За завтраком генерал Коннов рассказал обо всем виденном нами на шоссе и о том, что два раза по нас стреляли из кустов. Командир танкового корпуса и его офицеры пришли в ужас. Сначала нас просили остаться до соединения с 41-м стрелковым корпусом, но, когда я решительно отказался, нам предложили прикрытие из трех танков и двух машин пехоты. Мы согласились на три танка. Распрощавшись с хозяевами, пожелав им стойкости и успеха, не без тревоги и ринулись в обратный путь. Два танка на большой скорости шли впереди нас с открытыми люками, из которых танкисты наблюдали за местностью и за нами, а один шел сзади.

На обратном пути мы видели еще больше немцев, группами и в одиночку перебегающих шоссе; некоторые из них, добежав до середины шоссе, возвращались обратно и залегали в кустах, ожидая, пока мы проедем. Иногда наши танки открывали по ним огонь. Мы немало удивлялись тому, что за весь путь нас обстреляли только в трех местах, да и то неорганизованным огнем; по-видимому, отход противника на этом участке происходил стихийно. Однако вряд ли наше возвращение было бы таким благополучным, если бы нам не дали прикрытия.

Проводив нас до КП 35-го корпуса, танкисты вернулись к своим не задерживаясь.

Пятый день наступления был замечателен тем, что 129-я стрелковая дивизия, снятая с обороны во второй день операции, совершила за три дня марш в сто десять километров, вышла к реке Березина, форсировала ее, вошла в связь с частями 65-й армии и тем завершила окружение города Бобруйск. Только в этот день она захватила в плен более пяти. тысяч немцев из числа тех, которые просачивались в промежуток между 9-м танковым и 46-м стрелковым корпусами.