Годы в Белом доме. Том 2

После консультаций с Рашем и Баром я ответил Добрынину 22 марта. Я был не в состоянии предложить встречный проект, да и не хотел втягиваться в детальные переговоры по советскому документу, который приведет к тому, что переговоры будут вестись о наших

уступках. Для того чтобы побудить Советы встать на нашу точку зрения, – что, как я полагал, они сделали бы, – я выдвинул после консультаций с Рашем ряд общих принципов. Во-первых, любое соглашение должно подтверждать связи Берлина с Федеративной Республикой Германия и советское признание власти западных держав в Западном Берлине. Во-вторых, в положениях документа в части доступа должна быть заложена прочная гарантия со стороны Советского Союза о том, что доступ в Берлин по земле, как гражданских лиц, так и военных, должен осуществляться беспрепятственно. В-третьих, должно иметь место советское обязательство относительно улучшений в доступе между двумя частями города. В-четвертых, соглашение должно обозначить, что формой представительства Западного Берлина за рубежом будет ответственность трех держав – это было равнозначно положению о том, что Западной Германии будет разрешено представлять Берлин, поскольку западные державы делегируют свои полномочия Бонну. И, в-пятых, любое понимание относительно советского официального присутствия в Западном Берлине должно достигаться вне рамок четырехстороннего соглашения. Это было сделано для того, чтобы не допустить отмены Советским Союзом положений относительно доступа под предлогом, что были созданы помехи для выполнения консульских функций в Западном Берлине. Я вручил Добрынину памятную записку, излагающую в довольно подробной форме практическое значение этих взглядов.

Добрынин и я пришли к мысли относительно закрытых переговоров между Абрасимовым и Рашем. Это была одна из тех идей, которые было легче задумать, чем осуществить на практике. Абрасимов был в Восточном Берлине, Раш – в Бонне. Они встречались только на четырехсторонних встречах. Для любого из них вступить в контакт с другим означало оказаться заметным для средств массовой информации в связи с пересечением пунктов пропуска вдоль стены. И для них встреча в закрытом режиме, даже на полях четырехсторонних заседаний, вызвала бы вопросы со стороны других послов – не говоря уже о необходимости сообщить по официальным каналам в Государственный департамент, тем самым вызвав требование Вашингтона относительно полного отчета о происходящем.

Мы полагали, что мы преодолели все трудности, и назначили встречу на 25 марта. П. А. Абрасимов либо не понимал взаимных обязательств по двухканальной системе и их значения, либо желал попридержать канал с участием Добрынина (или и то, и другое вместе), зато это сделал В. С. Семенов. Он выступил с предложением о закрытой встрече с Рашем по головным каналам, вызвав массу разных домыслов в Вашингтоне. Затем он так же таинственно отменил свою просьбу. Его встреча с Рашем была переназначена на следующий раунд четырехсторонней встречи 16 апреля. Абрасимов в этот раз возложил вину за неудачу на то, что Раш покинул встречу раньше времени. Это была явная отговорка, поскольку Раш предупредил всех о том, что должен устроить обед для Бостонского эстрадного оркестра в Бонне в тот вечер. Всегда происходило нечто, лежащее на глубине, может быть, это было соперничество между советским Министерством иностранных дел (которое представлял Добрынин) и партийным аппаратом (представленным Абрасимовым). Или, более того, Громыко посчитал, что его мартовский проект потерпел поражение и никогда не послужит основой для переговоров, и он выбрал этот путь для его отзыва. Вполне и вполне вероятно, что Советы не доверяли одному каналу Абрасимов – Раш и хотели найти такой форум, который включал бы и Бара, которому они, конечно, доверяли. Какова бы ни была причина, но когда я предложил Добрынину 23 апреля, чтобы советский посол в Бонне Валентин Михайлович Фалин заменил бы Абрасимова, он охотно с этим согласился. В Бонне Фалин, Раш и Бар могли встретиться, не привлекая к себе внимания. С точки зрения Громыко, это, возможно, давало дополнительные преимущества сохранения всего в рамках мидовских каналов.