Годы в броне

Гибель шестнадцатилетнего комсомольца тяжело переживали солдаты и офицеры бригады.

И вот у стен Берлина погиб второй комсомолец из тройки харьковчан Василий Лисунов... А всем нам так хотелось, чтобы эти ребята остались живы, дождались победы.

Положив тело погибшего на танк, мы написали на башне: "Мстить за Василия Лисунова" - и устремились вперед на врага. Погибший разведчик шел с нами в атаку - в логово фашистского зверя...

Похоронен наш юный друг, на кладбище в районе Трептов в Берлине вместе с другими героями штурма фашистской столицы.

* * *

Бой в Целендорфе прекратился, стрельба удалялась с каждой минутой, шум танков утихал. Ко мне подтянулся Шалунов со штабом, подошли тылы Леонова. У этого разумного хозяйственника всегда была под руками колонна "скорой помощи", или "красный обоз", как прозвали танкисты бригады три-четыре машины с боеприпасами, пять цистерн с горючим, машины с продовольствием, запасным оборудованием и неприкосновенным запасом спирта.

- Куда подать колонну? - был первый вопрос И. М. Леонова.

- Стоять на месте. До ночи - никуда.

- Помогите мне, - стал просить Иван Михайлович, - хоть один танк оставьте да взводик автоматчиков, а то расколошматят меня в клочья...

В этих местах и в самом деле было небезопасно. Пытавшиеся вырваться из окружения группы гитлеровцев и отдельные их подразделения, блуждавшие в поисках своих частей, натыкались на наши тылы и причиняли немало бед. Но оголить подразделения, взять у них в такое время танки и автоматчиков для усиления тыла было непозволительной роскошью. Кроме того, я был уверен, что Леонов сам сумеет выйти из затруднительного положения. Я знал, у него есть свой собственный маленький резерв, в состав которого входили вооруженные шоферы, кладовщики, ремонтники и другие специалисты-хозяйственники. С их помощью он прочесывал населенные пункты, охранял свое расположение и даже нападал на мелкие группы гитлеровцев, когда того требовала обстановка...

* * *

Расстроил меня вернувшийся из батальона Дмитриев:

- Погиб Петр Кузьмич Немченко, замполит Осадчего.

- Как так? Всего час назад я видел его на башне танка...

- Немецкие автоматчики срезали замполита при выходе из Целендорфа, подавленно сказал Александр Павлович, закручивая, как всегда, длинную козью ножку.

- Жаль, хороший парень был Немченко.

- Не то слово, - вставил находившийся рядом секретарь парткомиссии Иван Иванович Перегудов.

Перед моими глазами встал, как живой, замполит 3-го батальона. Впервые я познакомился с ним еще перед Львовско-Сандомирской операцией. Представляя мне политаппарат бригады, Александр Павлович как-то виновато шепнул, указывая глазами на Немченко:

- Я его еще не раскусил. Медлительный какой-то, неразговорчивый. Не похож на политработника...

Передо мной стоял невысокий, нескладный человек в обвисшей гимнастерке, с опущенным ниже живота ремнем. В нем не было ничего солдатского. Захотелось спросить: воевал ли он? Но тут в глаза бросились боевые награды на груди Немченко. Стало стыдно собственной мысли. Хорошо, что не успел задать неуместный вопрос. Чтобы как-то прервать затянувшуюся паузу, спросил:

- Кем вы были до войны?

- Коммунистом, товарищ полковник.

- Вы меня не поняли, товарищ майор, я хотел узнать вашу профессию.

- Моя профессия - партийный работник, а должности занимал различные: был заведующим библиотекой, пропагандистом, работал в профсоюзных органах.

Запомнился мне этот короткий разговор. Впоследствии я видел Немченко с батальоном в боях у Равы-Русской, под Львовом, на Висле и сандомирском плацдарме. Он не выносил высокопарных, трескучих, холодных фраз, но знал истинную силу правдивого большевистского слова и умел пользоваться этим грозным испытанным оружием. И люди чувствовали в нем настоящего партийного вожака, душой тянулись к нему. Он не ошибся, отвечая на мой вопрос: он был и до войны, и в огне боев настоящим коммунистом.

Позже и Дмитриев, и я, и все наши танкисты полюбили Петра Кузьмича Немченко.

В бою Немченко был неистов, сражался с ожесточением, которое передавалось всем бойцам батальона. Помнится, в те дни, когда мы расширяли свой пятачок на сандомирском плацдарме, в 3-м батальоне осталось всего три танка. С большим трудом я буквально выгнал из боя комбата Осадчего, чтобы сохранить его штаб, избежать ненужных потерь. Полагал я, что вместе с комбатом ушел и его замполит.

Штаб 3-го батальона по моему приказанию был отправлен за Вислу на переформирование и пополнение батальона. Каково же было мое удивление, когда через несколько дней после очередного боя ко мне на КП были доставлены танкисты, спасенные из горящей машины, и среди них - замполит 3-го батальона майор Немченко, обожженный, в изодранном, опаленном комбинезоне, со следами крови на лице и руках.

- Почему вы здесь? - набросился я на него. - Почему остались? Это безрассудство - с тремя танками лезть в пекло!

- А вы, товарищ полковник? Вы почему здесь? У вас в бригаде едва наберется дюжина танков. Вы не ушли из боя. Зачем же упрекать меня?..