Годы в броне

Наступление в тех условиях означало продвижение на несколько десятков метров в час. Но это все-таки было движение вперед, к цели, которой во что бы то ни стало надо было достигнуть сегодня.

Навстречу стали попадаться раненые - верный признак близости места боев. У горящего танка с распластанными перебитыми гусеницами лежал окровавленный лейтенант, возле него возились санитары. Чем дальше мы продвигались, тем чаще видели свежие следы боев.

Кто-то узнал меня и предупредил:

- Товарищ полковник, наши впереди.

Я облегченно вздохнул: значит, все в порядке, не заплутались.

Из-за поворота навстречу нам двигалась колонна пленных, сопровождаемая советскими автоматчиками. Обросшие, грязные, оборванные, полуголодные гитлеровцы, еле передвигая ноги, плелись на юг. Для них война уже закончилась навсегда. Жалким выглядел в те дни когда-то нарядный Берлин. Пленные с горечью озирались по сторонам. Их провожали в неведомый путь охваченные пламенем улицы, скелеты разрушенных домов, одиноко торчавшие обугленные деревья.

Время перевалило за полдень. День выдался по-весеннему теплым. Солнце стояло высоко над головой. Лучи его пробивались даже сквозь плотную завесу дыма. Солдаты и офицеры, стоявшие со мной на танке, сняли теплые куртки и меховые тужурки.

С трудом перевалив Рулебен, мы повернули вправо, пересекли железнодорожную ветку, идущую из Штрезова к вокзалу Шарлотенбург, и очутились на небольшой площади, куда выходили Рейхштрассе, Шпандауэр-Дамм и Сифо-Шарлотенштрассе. Здесь встретили обшарпанный броневичок.

- Получите "пленных", - радостно прокричал нам бригадный разведчик Борис Савельев.

Я оторопел, на лице Шалунова застыло изумление.

"Какие пленные? Зачем они нужны сейчас?" Я даже подумал, что разведчики захватили каких-то высокопоставленных особ - может, самого Гитлера или Геббельса. В те дни все могло быть. С волнением всматриваясь в людей, сидевших на бронетранспортере, я не заметил, однако, ни одного немца, ни в гражданском, ни в военной форме.

С машины спрыгнули два незнакомых советских офицера. Высокий подтянутый майор четко представился:

- Командир батальона тридцать пятой бригады первого Красноградского механизированного корпуса Первого Белорусского фронта майор Протасов. Представляюсь по случаю соединения с вверенной вам бригадой Первого Украинского фронта.

Майор сделал шаг в сторону, уступая место своему коллеге:

- Капитан Туровец из той же бригады первого мехкорпуса! - скороговоркой выпалил худощавый офицер и, переведя дыхание, закончил: - Соединились в двенадцать часов двадцать седьмого апреля в районе железнодорожной будки между станциями Сименсштадт и заводским районом Рулебен.

- Ох ты, мать честная! - вырвалось у меня. - Вот, значит, каких "пленных" захватили мои разведчики...

Никогда не ощущал я таких крепких солдатских объятий, не слышал таких радостных возгласов. Приказ был выполнен. Кольцо окружения, о котором говорил нага командарм, замкнулось. На западной окраине Берлина соединились танкисты генерал-полковника С. И. Богданова с 1-го Белорусского фронта с нами, танкистами генерал-полковника П. С. Рыбалко с 1-го Украинского фронта.

Кто-то крикнул:

- Надо отметить это событие!

- Обязательно надо, - поддержал Александр Павлович Дмитриев. - Такое больше не повторится.

Стол решили накрыть в стоявшем рядом угловом доме, изрешеченном снарядами. Пока шли приготовления, Протасов, Туровец и Савельев рассказывали в соседней комнате подробности этого волнующего события.

- Мой батальон имел задачу выйти в район Рулебена, - начал Протасов. Нас известили о подходе войск Рыбалко с юга. Целую ночь и все утро мы вели бои, с большим трудом выбили гитлеровцев из района Хазельхорст. Но на пути встал танковый завод в Сименсштадте, где засела большая группа немцев. Часа два пришлось выкуривать их. Подошли к Шпрее. Огонь стал стихать, наши разведчики преодолели реку без особого труда, приблизились к железнодорожной ветке и вдруг... заговорили пушки советских танков, послышалась знакомая мелодия наших автоматов. И тут все прояснилось...

- Вот-вот! Мы подошли сюда тоже часам к десяти-одиннадцати, - продолжил Савельев рассказ Протасова. - Гулеватый вначале отстал, а потом его танки, увлекшись боем, уклонились немного влево. Правда, они загнали большую группу немецких солдат на ипподром и прижали их к реке Шпрее и каналу Унтершпрее. Гитлеровцы потеряли там несколько сот человек убитыми, а остальные были разоружены и пленены. Мы с Серажимовым и ротой Хадзаракова ринулись к железнодорожной ветке. Немцев здесь не оказалось, но нас вдруг обстреляли с противоположного берега. Мы ответили тем же. Тогда и донеслось с той стороны родное русское "ура!". А потом увидели: навстречу, размахивая оружием, бегут автоматчики. Мы тоже кинулись к насыпи. Тут-то к нам и присоединились подоспевшие танкисты Гулеватого, автоматчики Старухина. И началось...

- Ох и братание было, товарищи! - на лету подхватил слова Савельева капитан Туровец. - Небо над Берлином чуть не раскололось от громкого "ура!". Вот это была встреча, доложу я вам...