Годы в броне

Тренировка на плацу была в полном разгаре, когда запыхавшийся дежурный по нашему сводному полку сообщил мне о вызове к начальнику Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Для меня это было полной неожиданностью.

С замирающим сердцем приближался я к академии: волновала встреча со знакомыми и уже неузнаваемыми местами. Война наложила свой отпечаток и на внешний облик нашей Фрунзевки. С высокого постамента был убран огромный макет танка, по-военному строго выглядели камуфлированные стены здания и серые корпуса.

По ступенькам широкой лестницы вошел в вестибюль. Все осталось здесь таким, каким было в начале войны.

Дежурный по академии охотно провел меня по классам, аудиториям. Вот и лекционный зал, откуда в июле 1941 года мы были вызваны по тревоге в отдел кадров. Больше я не возвращался сюда. Старенький автобус отвез тогда меня в ржевские леса...

Ничего не изменилось и в канцелярии факультета. Секретарша Ольга, наш добрый гений, была все такой же приветливой.

Не изменился и начальник учебного отдела Фоминский, прозванный слушателями Наро-Фоминским.

Полковник Фоминский остался все таким же худым, а вот строгости у него явно поубавилось. Мы по-дружески обнялись, и я впервые увидел его улыбающимся.

Дежурный напомнил, что нас ждут.

В кабинете начальника академии я увидел много незнакомых генералов и офицеров. Представился. Стал искать глазами своего начальника академии Веревкина-Рахальского. И не нашел. Не увидел и комиссара академии Батракова.

С удивительной четкостью вспомнилось, как в этом кабинете генерал Веревкин-Рахальский напутствовал нас, провожая на фронт:

- Желаю вам хорошо воевать... А насчет дипломов не беспокойтесь. Дипломы получите после войны.

Кто из нас думал тогда о дипломах! Кто надеялся, что мы вновь окажемся в стенах родной академии!

Мысли мои прервал голос генерал-полковника Н. Е. Чибисова, нового начальника академии:

- Товарищ полковник! Нам известно, что вы в связи с войной не успели защитить перед государственной комиссией свою дипломную работу. Учитывая ваши успехи в боях, командование академии решило вручить вам диплом об окончании академии без защиты.

Генерал подкрутил пышные усы, подошел ближе и протянул мне синенькую книжечку диплома...

Я был счастлив, что через столько лет снова побывал в родной академии и встретился со своими профессорами. А как приятно было сознавать, что тебя не забыли, о тебе думают, за твоими успехами следят.

Долго стоял я у скверика, держа в руках диплом и любуясь своей родной Фрунзевкой, которая дала мне путевку в жизнь...

* * *

Наступило наконец долгожданное утро 24 июня. Оно было пасмурным. Небо затянули тучи, моросил мелкий дождь. Со всех концов Москвы к Красной площади потянулись сводные полки фронтов, флотов и части Московского гарнизона. Улицы и площади были запружены народом. Мы шли, провожаемые улыбками тысяч и тысяч людей.

На мокрой брусчатке Красной площади застыли четкие квадраты парадных рот. Стояли по фронтам. Во главе - командующие и фронтовые штандарты Карельского, Ленинградского, Прибалтийского, Белорусских, Украинских фронтов...

Капли теплого июньского дождя блестели на стальных касках солдат, на лакированных козырьках офицерских фуражек, алмазами сверкали в усах ветеранов...

А мне казалось - это капли ратного солдатского пота, который просолил наши гимнастерки на том нелегком пути, по которому мы шагали с боями почти четыре года.

Не все пришли на Красную площадь. Многие - самые отважные, самые лучшие сыны Родины - никогда уже не смогут прийти сюда. Но они не забыты. Мы, живые, навсегда в долгу перед ними и вечно будем помнить, чем обязаны им.

Наша 55-я бригада многим обязана своему бывшему командиру Герою Советского Союза полковнику Леониду Сергеевичу Чигину, сраженному в боях на Курской дуге.

Мы, танкисты 3-й гвардейской танковой армии, всегда будем помнить комбата капитана Лордкипанидзе, безудержно храброго человека, о мужестве и геройстве которого у нас ходили легенды. Этот двадцатидвухлетний капитан из Кахетии погиб на моих глазах в неравном бою на западном берегу Днепра, у стен Киева.

Никогда не забуду декабрьское морозное утро сорок третьего года. Река Тетерев еще не замерзла, и от воды поднимался белесый туман. Мы стояли на КП командира бригады, и капитан Лордкипанидзе на все мои распоряжения коротко отвечал: "Есть!"

С часу на час мы ждали контрудара фашистов, стремившихся любой ценой взять инициативу в свои руки. И как раз в тот момент вышел из строя комбат Ковалев. Вместо него я назначил капитана Лордкипанидзе и сразу поставил ему задачу не допустить прорыва немецких танков через реку Тетерев.