Годы в броне

Танковые бои под Фастовом были крайне ожесточенными. С Западного фронта, с берегов Ла-Манша, из Голландии и Бельгии подходили все новые эшелоны с пополнением. Немецкие войска с ходу бросались в бой. Не достигнув успеха, они останавливались и переходили к обороне. Наши войска тоже несли ощутимые потери. Беспрерывные бои за Днепр, Киев, Правобережную Украину изрядно измотали их. Не сумев преодолеть танковый барьер фашистов, армия Рыбалко тоже временно перешла к обороне на реке Каменка.

Попытка 7-го танкового корпуса пробиться к нам успеха не имела. Мы остались одни: механизированная бригада Лупова - в Попельне и 55-я танковая - в Паволочи. Теперь нас разделяли 20 километров. Мы оказались в тылу армии Манштейна, вдали от линии фронта (она проходила в шестидесяти километрах). В этой обстановке, как никогда, нужны были выдержка, спокойствие и стойкость. Ведь мы могли рассчитывать только на себя.

Между тем враг стянул к Паволочи сотни бронемашин. Установившаяся погода позволила гитлеровской авиации начать активные налеты. "Юнкерсы", "фокке-вульфы" с утра до ночи кружили над селом. Фугасные бомбы безжалостно разрушали дома. На улицах появились очаги пожаров. Самолеты придавили нас к земле. Мы хорошо знали повадки врага - вслед за ударами авиации должны были последовать атаки на земле.

Так оно и произошло. Бурные события развернулись во второй половине дня 13 ноября. Вскоре после налетов "юнкерсов" и сильного артиллерийского и минометного обстрела на горизонте появились три танка. Вслед за ними стали вырисовываться силуэты бронемашин, бронетранспортеров. Их было много. В бинокль они отчетливо были видны - 10... 20... 30...

- Не стрелять! Не выдавать себя! Подпустить противника ближе! - передал я по рации.

Боеприпасы у нас были на исходе. Баки с горючим полупустые, снарядов в танках осталось меньше десятка.

Справа от дороги темнели необозримые черноземные поля. Дождь, что прошел накануне, растопил тонкую корку льда, и поля стали непроходимыми. Слева тянулись глубокие балки и овраги, по которым неслись ручьи.

Комбаты Лордкипанидзе, Ковалев и Федоров ждали по радио моего сигнала. Но я, стиснув зубы, молчал. Темпераментный Лордкипанидзе беспрерывно запрашивал разрешения на открытие огня. Я молчал.

В бинокль уже были видны зловещие кресты на машинах, с каждой секундой все более четко вырисовывались лица немецких солдат, все ясней слышались лающие команды гитлеровцев.

- Дайте же сигнал, товарищ комбриг! - не выдержал мой заместитель, вечно спокойный Иван Емельянович Калеников. - Иначе нас накроют, а мы не успеем нанести ответный удар.

В трехстах метрах вынырнул из-за бугра фашистский танк. Теперь настало время действовать.

- Огонь!

Эту команду подхватили не только Федоров, Ковалев, Лордкипанидзе, но и ротные и взводные командиры.

Танковые пушки прямой наводкой, точным прицельным огнем накрыли врага. Заговорила артиллерийская батарея, застрочили два станковых пулемета, в дело вступил единственный уцелевший миномет.

Взорвался шедший впереди немецкий танк: снаряд угодил в самый центр фашистской свастики. Другой танк вначале запылал ярким огнем, потом окутался черным дымом, который закрыл полнеба над нами. Те, кто ехали на бронемашинах, бронетранспортерах и мотоциклах, поняли, что попали в ловушку, стали скатываться в овраг. Туда же сползли все немецкие танки. Этого мы ожидали, на это и рассчитывали: из мокрого, топкого оврага им не уйти.

Лордкипанидзе с Федоровым ринулись к оврагу. Туда же устремились три танка из нашего резерва, автоматчики вместе с партизанами Дороша и Бака.

Громкое победное "ура!" прокатилось по полю, по дороге, по оврагам.

Мы с Дорошем и Баком на крестьянской телеге спустились в овраг. Через несколько минут там все было кончено. В немецких бронемашинах и бронетранспортерах хозяйничали наши танкисты и партизаны. Снимали пулеметы и орудия, разбирали боеприпасы, демонтировали радиостанции. Радости не было предела. В наших руках оказалось тридцать девять вражеских бронетранспортеров и бронемашин, а также один исправный танк.

Надвигались вечерние сумерки. Уставшие, мы возвращались в школу, которая была для нас и штабом, и родным домом. Только теперь я почувствовал, что зверски голоден. Целые сутки во рту не было ни крошки хлеба, ни глотка воды.

В жизни часто случается так, что за плохим тянется плохое, а за хорошим делом обязательно следует опять что-то хорошее. Отсюда, наверное, и пословицы: пришла беда - отворяй ворота, а радость за радостью тянется.

Одновременно с разгромом вражеской группировки нашей диверсионной группой был подорван железнодорожный мост у Попельни. В воздух взлетел вражеский эшелон с боевой техникой и боеприпасами.

Окрыленные успехами, мы вместе с партизанами усилили вылазки в фашистском тылу. Коммуникации неприятеля были теперь под постоянной угрозой. В Паволочь же продолжали прибывать группы наших парашютистов, которые после неудачной выброски за Днепром разбрелись по лесам и оврагам.