Годы в броне

Обостренная обстановка создалась в конце тридцатых годов на Западе. И Рыбалко посылают в качестве военного атташе в Польшу. "Не знаю, когда было труднее: в степях Украины, где мы скрещивали клинки с польской шляхтой, или в бескровной войне с польскими дипломатами", - честно признался он однажды.

Знакомясь с документами Павла Семеновича, относящимися к предвоенным годам, невозможно не удивляться его уму, дару предвидения, умению дать серьезный анализ международной обстановки, сложившейся за несколько месяцев до нападения на Польшу фашистской Германии.

В дальнейшем он снова попадает в Китай, где до предела была накалена атмосфера - страну пытались оккупировать японские милитаристы.

Болезнь почек, отсутствие необходимых лекарств и диеты, тяжелое переутомление (4 года без отпуска!) - все это подточило здоровье Рыбалко. В Советский Союз он вернулся тяжелобольным. Было это незадолго до Великой Отечественной.

В годы войны Павел Семенович рвется на фронт, пишет в высокие военные инстанции, пишет И. В. Сталину.

В мае сорок второго желание П. С. Рыбалко удовлетворили: он был назначен заместителем командующего 5-й танковой армией...

* * *

На одной из широких просек южнее Тернополя выстроилась в пешем строю бригада.

Высокий, статный, внешне подтянутый полковник Бородин отделился от строя, зычным голосом подал команду "Смирно". Глухое эхо разнеслось по лесу.

Медленно, опираясь на свою крючковатую палку, Рыбалко прошел вдоль фронта бригады, сопровождаемый Бородиным. Сзади шагали мы с генералом Ивановым. Все замерло кругом. Все взгляды были устремлены в сторону командарма.

Останавливаясь у каждого батальона, Павел Семенович здоровался с танкистами и обменивался рукопожатием с комбатами.

Никогда в жизни не переживал я такой радости, как тогда: меня вернули в родную семью. Знакомые солдаты и офицеры узнали меня. Не нарушая команды "Смирно", они, казалось, следили за каждым моим движением.

Команда "Вольно" ослабила напряжение. Расплылось в улыбке лицо начальника политотдела бригады Александра Павловича Дмитриева. Маленький, юркий комбат Петр Еремеевич Федоров приветствовал меня поднятой вверх пилоткой. В строю стояли заместителя командира бригады Иван Сергеевич Лакунин, Иван Емельянович Калеников, Иван Михайлович Леонов, офицеры Осадчий, Рой, Засименко, Савельев и многие мои боевые друзья.

Здесь же находились родные и близкие мне адъютант Петр Кожемяков и шофер Петр Рыков. Вспомнились слова этих двух парней, сказанные мне в харьковском госпитале: "Приезжайте, вас ждут".

Что ж, с такими ребятами уверенно пойдем добивать фашистов. Счет у меня к гитлеровцам большой и еще полностью не оплаченный.

Бородин приказал перестроить бригаду, и образовался большой круг. В центре его оказались командарм, комкор, Бородин, Дмитриев и я.

- Я привез вам в бригаду вашего командира, - сказал командарм. - После семимесячного отсутствия он вступает сегодня в командование...

Долго длилась задушевная беседа Павла Семеновича с танкистами. А после того как роты разошлись по своим землянкам, Рыбалко направился к стоявшему в сторонке Бородину.

- Я вас хорошо понимаю, товарищ Бородин, но и вы тоже поймите меня правильно. Этот человек воевал с ~ бригадой на Днепре, участвовал с ней в числе других частей в освобождении Киева, Василькова. Вы, наверное, слышали о рейде бригады в тылу врага в Паволочи, о трудных боях под Фастовом... Там его и стукнуло так, что еле жив остался. А тут сам приехал и нажимает на нас: дайте только пятьдесят пятую бригаду, а не какую-нибудь другую. Что прикажете с ним делать?

Широкая, подкупающая всех улыбка осветила крупное лицо командарма. В тот же миг ожили глаза Бородина.

- Товарищ командующий, я рад, что вы удовлетворили просьбу Драгунского. Его действительно ждут танкисты бригады...

Во второй половине дня уехали Рыбалко и Иванов, ушел собираться в путь Бородин. Группами и в одиночку стали подходить ко мне солдаты и офицеры. Среди них я не увидел многих из тех, кого хорошо знал: кто погиб, кто находился в госпиталях. С болью услышал о гибели многих близких, дорогих моему сердцу людей и храбрых воинов. Я никак не мог смириться с мыслью, что нет в живых начальника штаба бригады, способного и обаятельного офицера Матвея Эрзина.

Вместе с Дмитриевым мы начали обход землянок. Радостно встречали нас танкисты. Старые мои знакомые по; боям комбаты Федоров, Савченков, Осадчий уверенно докладывали о своих подразделениях. Новые комбаты и командиры рот, прежде чем начинать доклад, с любопытством оглядывали меня, а я всматривался в их лица.

Отличное впечатление произвел на меня командир батальона автоматчиков бывший пограничник майор Старченко. Долго засиделись мы у разведчиков. А к ночи забрели на огонек в медсанвзвод, который расположился в деревушке, притаившейся у опушки леса. Всегда гостеприимные медики на сей раз также не подкачали.

Последние дни июня прошли в больших хлопотах, связанных с подготовкой к предстоящему наступлению.