Гоген в Полинезии

Но хотя Гоген постепенно оправился настолько, что временами убийственная боль в ноге совсем его отпускала, он чувствовал себя «живым мертвецом». У него не было ни сил, ни желания что-либо решать, он только мечтал о передышке, чтобы обо всем поразмыслить.

Однако в отличие от тех, кто уже покоится под землей, живой мертвец должен пить и есть. Кроме того, Гогену нужно было срочно раздобыть две с половиной тысячи франков и уплатить долги. Правда, в конце января 1898 года пришло семьсот франков от Шоде и сто пятьдесят от Мофра, одного из парижских покупателей его картин. Но этого хватило лишь на то, чтобы убедить китайского бакалейщика в Пунаауиа, у которого Гоген брал почти все нужные ему продукты, не лишать его кредита. Для расчетов с главным кредитором, Земледельческой кассой, не осталось ни сантима. А срок займа истекает в мае, и тогда директор кассы без жалости наложит арест на замечательный дом Гогена и продаст его…

Впервые после того, как он в 1883 году стал профессиональным художником, Гоген был даже готов бросить живопись, и когда он в конце марта 1898 года после долгого перерыва смог, не боясь приступов головокружения и обмороков, выходить из дома, то, чтобы справиться со своими затруднениями, можно сказать, перенесся на пятнадцать лет назад. Вышло так, что освободилась штатная должность казначея в Земледельческой кассе. Как бывший биржевой маклер, Гоген справедливо считал себя самым подходящим человеком во всей колонии на этот пост. К тому же, работая в кассе, будет легче получить отсрочку. Тем более что отсрочка нужна минимальная, ведь казначей получает в год четыре тысячи франков жалованья, да еще ему обеспечен приработок не меньше шести тысяч. Обычно счастливый обладатель этой должности, не перенапрягаясь, зарабатывал больше тысячи франков в месяц[177]

.

В централизованной по парижскому образцу колониальной администрации все важные посты распределялись губернатором. Поэтому Гоген, несмотря на горький опыт, запряг лошадь, отправился в город и еще раз оставил в губернаторской канцелярии свою визитную карточку, прося принять его. Губернатором с февраля 1898 года был бывший начальник Управления внутренних дел Гюстав Галле, повышенный в награду за успешное «усмирение» проанглийски настроенных туземцев Раиатеа. Увы, когда Гоген рассказал о своей давней работе на финансовом поприще, губернатор Галле, не очень-то сочувствующий людям со сложной и тонкой душой энергичный здоровяк, недоверчиво отнесся к его ничем не подтвержденным словам. И он не скрывал, что неспособность Гогена в условленный срок вернуть заем Земледельческой кассе обличает его далеко не с лучшей стороны.

Однако Гоген выглядел так скверно и отчаяние его было настолько искренним, что Галле в конце концов сжалился и предложил ему другую, более подходящую для него должность. Речь шла о скромном месте чертежника в Управлении общественных работ. Жалованье — шесть франков за рабочий день; другими словами, не оплачивались воскресенья и другие праздники, а также, — чтобы не было прогулов и мнимых болезней, — все остальные пропущенные дни. В месяц выходило около ста пятидесяти франков, только-только прокормиться, а уж об уплате долгов нечего и думать. И, как назло, его добрый друг Жюль Агостини, который долго возглавлял Управление общественных работ, всего два месяца назад перевелся в другую колонию[178]. Несмотря на все это, Гоген, как ни странно, принял предложение губернатора. А может быть, это и не так уж странно, может быть, как раз возможность с головой уйти в какое-то дело и отвлечься прельстила Гогена. Ведь знаем же мы случай, когда именно для этого известный разведчик Лоуренс тридцатью годами позже под чужим именем поступил рядовым в военно-воздушные силы. Иначе не объяснишь решение Гогена, потому что он не передумал, хотя вскоре получил от Даниеля де Монфреда 575 франков и ему на весьма льготных условиях продлили заем. Вообще оказалось, что он зря так маялся: как владелец участка стоимостью в три-четыре тысячи франков, Гоген по правилам Земледельческой кассы мог превратить свой годичный десятипроцентный заем в ипотечную ссуду из шести процентов годовых, сроком на шесть лет[179].