Гоголь

СВЕРБЕЕВ Дмитрий Николаевич (1799–1874),

дипломат и писатель, возглавлявший кружок старомосковской интеллигенции. С Гоголем познакомился в 1840 г. через посредство Аксаковых и М. П. Погодина.

В 1868 г. в «Воспоминаниях о П. Я. Чаадаеве» С. запечатлел посещение Гоголем известного философа в 1840 г.: «Я помню, как ленивый и необщительный Гоголь, еще до появления своих „Мертвых душ“, приехал в одну середу к Чаадаеву. Долго на это он не решался, сколько ни упрашивали общие приятели упрямого малоросса; наконец он приехал, и, почти не обращая никакого внимания на хозяина и гостей, уселся в углу на покойное кресло, закрыл глаза, начал дремать и потом, прохрапев вечер, очнулся, пробормотал два-три слова в извинение и тут же уехал. Долго не мог забыть Чаадаев такого оригинального посещения».

2 января 1843 г. С. из Москвы писал Н. М. Языкову: «…Вчера на нашей пятнице Аксаков-отец прочел комедию Гоголя „Игроки“ — разумеется, между нами не было ни одного игрока. Должно ожидать огромного успеха на театре, но дело не обойдется без великой брани. Так было и теперь еще продолжается с толками о „Мертвых Душах“. Если бы автор мог подслушать и собрать все различные суждения об этом гигантском творении, то, дав им личность и художественную форму, скроил бы из них превосходную новую комедию-драму. „Мертвые души“ не нравятся, во-первых, всем мертвым душам, в которых западное воспитание и западный образ жизни умертвили всякое русское чувство. Потом восстают на него все Чичиковы и Ноздревы высшего и низшего разряда. Далее с ребяческим простодушием выходит на Гоголя Манилов, особенно Коробочка. Последние очень наивно говорят: „Охота же была и сочинителю рассказывать такую дрянь, которая везде встречается ежедневно, и что из этого прибыли?“ Загоскины, Павловы и проч. не говорят совсем о „Мертвых Душах“ и только презрительно улыбаются, когда услышат издалека одно название. Порядочными людьми принято, впрочем, не упоминать об этой поэме при наших повествователях, а то всякий раз выходит какая-нибудь личность. Но все ждут второго тома, — друзья Гоголя с некоторым опасением, а завистники и прорицатели говорят: „Посмотрим, как-то он тут вывернется“». 21 декабря 1851 г. Гоголь посетил С. в его доме в Москве. 11 февраля 1852 г. С. вместе с А. М. Языковым пришел навестить больного Гоголя, но писатель их не принял. Только 15 февраля С. удалось попасть к Гоголю вместе с И. С. Аксаковым. С. так описал эту последнюю встречу в мемуарах: «Я был допущен с предупреждением от слуги — пробыть недолго. Принял он меня ласково, посадил и через 2–3 минуты судорожно вскочил со своего стула, говоря, что ему давно уже нездоровится. Нашел я его каким-то странным, бледным и, судя по глазам, чем-то встревоженным и пламенеющим. Я тотчас поднялся и от него вышел».

СЕМЕНЕНКО Петр,

польский священник, в прошлом — артиллерийский офицер, участник Польского восстания 1830–1831 гг., после подавления которого эмигрировал. Осенью 1837 г. вместе с И. Кайсевичем приехал в Рим, где в начале 1838 г. познакомился с Гоголем.

17 марта 1838 г. С. писал Богдану Яньскому, основателю католического ордена «Общество Воскресения Господня», к которому принадлежали и сам С. с И. Кайсевичем: «В разговоре он (Гоголь. — Б. С.) нам очень понравился. У него благородное сердце, притом он молод; если со временем глубже на него повлиять, то, может быть, он не окажется глух к истине и всею душой обратится к ней. Княгиня (Волконская. — Б. С.) питает эту надежду, в которой и мы сегодня несколько укрепились». Но надежды оказались тщетны: Гоголь в католичество не перешел. И еще накануне знакомства с С., 22 декабря н. ст. 1837 г. Гоголь писал из Рима матери: «…Вы правы, что спорили с другими, что я не переменю обрядов своей религии. Это совершенно справедливо. Потому что как религия наша, так и католическая совершенно одно и то же, и потому совершенно нет надобности переменять одну на другую. Та и другая истинна. Та и другая признают одного и Того же Спасителя нашего, одну и Ту же Божественную Мудрость, посетившую некогда нашу землю, претерпевшую последнее унижение на ней, для того, чтобы возвысить выше нашу душу и устремить ее к небу». 25 мая 1838 г. С. писал Б. Яньскому: «Занимается Гоголь русской историей. В этой области у него очень светлые мысли. Он хорошо видит, что нет цемента, который бы связывал эту безобразную громадину. Сверху давит сила, но нет внутри духа. И каждый раз восклицает: „У вас, у вас что за жизнь! После потери стольких сил! Удар, который должен вас уничтожить, вознес вас и оживил. Что за люди, что за литература, что за надежды! Это вещь нигде не слыханная“».

СЕНКОВСКИЙ Осип (Юлиан) Иванович (1800–1858),