Гоголь: Творческий путь

При создании «Ревизора» писателем руководила патриотическая идея служения России. В первой редакции «Театрального разъезда» монолог автора завершался словами: «Отлетит в глазах временная и мутная темнота, и предстанет предо мной в одном только блеске и гордой чистоте своей Россия». Во имя этой очищенной и гордой России писатель и обратился к сатире, к грозному смеху своей комедии.

Об этом положительном идеале в комедии Гоголя писал Салтыков-Щедрин: «В «Ревизоре», например, никто не покусится искать идеальных людей; тем не менее, однако ж, никто не станет отрицать и присутствия идеала в этой комедии. Зритель выходит из театра совсем не в том спокойном состоянии, в каком он туда пришел; мыслящая сила его возбуждена… Зритель становится чище и нравственнее совсем не потому, чтобы он вот-вот сейчас пошел да и стал благодетельствовать или раздавать свое имение нищим, а просто потому, что сознательное отношение к действительности уже само по себе представляет высшую нравственность и высшую чистоту».[264]

В «Ревизоре», как и в других своих произведениях, Гоголь выступал во имя честного и самоотверженного служения государству. Это служение писатель видел в добросовестном выполнении каждым его гражданского долга, в понимании того, что этим может быть облегчено положение народа. Гоголь не был революционером, и в его намерения не входило отрицание всей государственной системы. Гражданские, положительные взгляды Гоголя ограничены были рамками «просветительства». Он считал, что честное и неукоснительное соблюдение законов может пресечь злоупотребления, внести справедливость и порядок в тот мир беззакония и несправедливости, который с такой беспощадной правдивостью писатель раскрыл в своей комедии.

В «Театральном разъезде» Гоголь попытался уточнить тот гражданский идеал, ту идейную позицию, с которой он разоблачал окружавшую его действительность. Ограниченность мировоззрения писателя сказалась, однако, в его убеждении в том, что силой, способной изменить положение вещей, является правительство. В ответ на обвинения реакционеров, считавших, что в комедии выставлено «в дурном виде самое правительство, потому что выставлять дурных чиновников и злоупотребления, — по словам одного из хулителей комедии, — значит выставить самое правительство», Гоголь устами «очень скромно одетого человека» утверждал, что следует отделить правительство от «дурных исполнителей правительства»: «Пусть видит он (то есть народ. — Н. С.), что злоупотребления происходят не от правительства, а от не понимающих требований правительства, от не хотящих ответствовать правительству».

«Очень скромно одетый человек» — это, конечно, не сам автор, но многие из авторских мнений высказаны через него. Гоголь на протяжении 30-х годов сохраняет возвышенные идеалы своей юности. Эти идеалы во многом имели просветительский и утопический характер, но они в то же время резко противостояли той официальной, реакционной системе, которая с такой беспощадностью обличается в «Ревизоре». Однако художественная правдивость образов комедии, их типическая сила оказались неизмеримо шире политических взглядов писателя. Образы «Ревизора» приобрели огромное разоблачительное и воспитательное значение, учили понимать и ненавидеть общественный порядок, основанный на наглом самоуправстве, обмане и ограблении народа.

В 1846–1847 годы Гоголь, под влиянием охвативших его реакционных религиозно-охранительских настроений, пытался заново переосмыслить обличительно-сатирическое значение «Ревизора», написав «Развязку «Ревизора» и «Дополнение к «Развязке «Ревизора». В этих драматизированных рассуждениях Гоголь пробовал объяснить смысл «Ревизора» не как социальной комедии, а как отражение в ней «душевной» жизни, моральных общечеловеческих недостатков общества: «Это наш же душевный город, сидит он у всякого из нас». Однако превратить свою комедию в аллегорическое изображение «обитающих в душе нашей страстей» Гоголь, естественно, не смог. Это истолкование пьесы самим автором встретило резкую отповедь со стороны Щепкина, которому Гоголь послал «Развязку» с тем, чтобы тот поставил ее в свой бенефис.

В письме к Гоголю М. Щепкин решительно восстал против «Развязки «Ревизора» и попытки писателя объявить свою пьесу «душевным городом»: «Оставьте мне их (то есть героев пьесы. — Н. С.), как они есть, — писал он 22 мая 1847 года Гоголю. — Не давайте мне никаких намеков, что это-де не чиновники, а наши страсти: нет, я не хочу этой переделки: это люди, настоящие, живые люди, между которыми я взрос… Нет, я их вам не дам».[265] В ответ на возмущенный протест Щепкина Гоголь сразу же в ответном письме заверил его, что он не собирается «отнять» у Щепкина городничего и прочих героев, сделать из пьесы аллегорию, оставляя «все при своем».

* * *